Франко Нембрини Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех читать онлайн страница 19
И долгий страх превозмогла душа,
Измученная ночью безысходной.

Он увидел, как солнце освещает вершину холма, и почувствовал, что в жизни есть смысл, его страх рассеялся.

Так говорит сердце, и так говорит разум… Все религии рождаются из этой констатации разума: я не знаю Его, не знаю, кто Он, но где-то должен существовать Бог.

Я сознательно использовал слова «сердце» и «разум», поскольку для Данте они равнозначны. В библейском понимании оба они означают вместилище надежды и веры. Но это также можно назвать «религиозным чувством», то есть стремлением найти связь вещей. Слово «религия» происходит от латинского глагола ligare (соединять), а religio означает способность вещей быть чем-то единым, совокупностью, общностью, универсумом (само это чудесное слово является Божьим вознаграждением придумавшему его). Universo – то есть «к единству». Бог наделил человека религиозным чувством – это и есть «желание», о котором уже шла речь; это интуиция, ощущение того, что где-то есть благословенный Бог.

Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа…
И словно тот, кто, тяжело дыша,
На берег выйдя из пучины пенной,
Глядит назад, где волны бьют, страша,
Так и мой дух, бегущий и смятенный,
Вспять обернулся, озирая путь,
Всех уводящий к смерти предреченной.

Я чувствовал себя пассажиром корабля, пережившим кораблекрушение, который на каком-то обломке судна, из последних сил, борется со стихией волн, он на грани гибели, он практически сдался, как вдруг почувствовал под ногами песчаное дно. Он озирается и видит бушующее море, все еще вселяющее в него смертельный ужас, но в то же время он исполнен непоколебимой надежды, поскольку крепко стоит на почве; два чувства – ужаса и облегчения – владеют им. Обернулся, взглянул на лес, откуда вышел, и, все еще испытывая страх, сказал: «Я выбрался, здесь солнце».

Когда я телу дал передохнуть,
Я вверх пошел, и мне была опора
В стопе, давившей на земную грудь.

Перевел дыхание, слегка восстановил силы и «вверх пошел [вновь начал свой путь, в одиночестве, к этому подъему], и мне была опора / В стопе, давившей на земную грудь». Он словно говорит: «У меня есть желание, я понимаю, в чем нуждаюсь, я предчувствую существование Бога и ставлю все, что имею, на это. Движимый религиозным чувством, я самостоятельно иду к Богу, к Истине». Но это не так просто:

И вот, внизу крутого косогора,
Проворная и вьющаяся рысь,
Вся в ярких пятнах пестрого узора.
Она, кружа, мне преграждала высь,
И я не раз на крутизне опасной
Возвратным следом помышлял спастись
[вернуться в сумрачный лес].

Следует необыкновенное размышление:

«Какой благоприятный момент, я вспомнил, что сегодняшний рассвет – это рассвет первого дня весны [для средневекового человека этот момент совпадал с моментом творения мира], и эта мысль вселила в меня надежду»:

Был ранний час, и солнце в тверди ясной
Сопровождали те же звезды вновь,
Что в первый раз, когда их сонм прекрасный
Божественная двинула Любовь.
[То есть светила находились в том же созвездии,
что и Божественная Любовь.]
Доверясь часу и поре счастливой
[то есть осознание времени и дня года,
начало весны вселяли в меня надежду
перед лицом зверя, которого я встретил],
Уже не так сжималась в сердце кровь
При виде зверя с шерстью прихотливой;
Но, ужасом опять его стесня,
Навстречу вышел лев с подъятой гривой.
[Но когда рысь исчезла, вышел лев.
Стало хуже, чем было.]
Он наступал как будто на меня,
От голода рыча освирепело
И самый воздух страхом цепеня.

Это был огромный, страшный лев, своим ревом сотрясавший воздух. Но вот он уступает место самому страшному из видений: волчице.