– Она не потеряна там, где жива доблесть.

– Разве воину, склонённому в битве, присуще такое?

– Мужество чуждо тому, кто идёт бессмысленно на смерть. Да и отчаяние не лучший спутник и советчик, а всего лишь жалкий поводырь. Признание поражения от достойного противника – это и дань, и награда. Служение без веры всегда имеет один исход – проигрыш.

– Твои слова свидетельствуют о твоей мудрости. Признаюсь, они очень понятны мне и отчасти приятны. Осталось убедиться в их единении с поступками. Готовь свои войска к выступлению. Лично тебе я доверяю.

Корабль купца Прета вот уже тридцать восьмой день плыл по Красному морю, преодолев две трети его вод. Он держал курс на северо-запад, возвращаясь от берегов Индии в Навкратис. Сорокадвухлетний Прет разительно выделялся среди своего окружения из-за довольно высокого роста и весьма крепкого телосложения. Курчавые чёрные волосы, стянутые вокруг головы красной лентой, слегка спадали ему на плечи и развевались при каждом дуновении ветерка. Бронзовый загар, покрывавший его мужественное лицо и ладное тело, красиво сочетался с его просторным белоснежным хитоном, туго перехваченным на талии широким коричневым поясом из кожи. Такого же цвета сандалии завершали его простое одеяние, выказывая в нём принадлежность к греческим кровям. Отпущенные на время плавания усы и бородка были аккуратно подстрижены и придавали его облику более зрелый возраст.

Немногословный по жизни, в это утро он был по-особенному молчалив и задумчив. Вот уже восемь месяцев прошло с того дня, как он покинул свой дом, до которого теперь оставалось чуть более полумесяца пути. Он очень скучал по дочери, и чем ближе находился к родному городу, тем сильнее тосковал по ней. Казалось, время замедлило свой ход, и изрядно потрёпанное судно едва скользило по водной глади. С тех пор, как умерла его жена Эрифила, минуло четыре года. Их дочери Ортии тогда было всего лишь десять лет. Два последующих года после смерти её матери он не покидал свой дом, стараясь быть рядом с дочерью. Нелепая роковая случайность совершенно неожиданно отняла жизнь у его супруги, оставив в этом мире его вдвоём с Ортией.

Тот день начинался как обычно, и ничто не предвещало беды. Накануне, довольно поздно завершив торговлю с прибывшими издалека купцами, он возвратился домой и решил наконец-то отоспаться. Утром, когда он ещё находился в своей постели, к нему вдруг вбежала одна из служанок и сквозь рыдания стала пытаться что-то сказать, всё время жестикулируя и указывая в сторону двери. Так и не сумев понять её, но уже почувствовав, что что-то случилось, он выбежал из комнаты. Прямо на выходе из дома сгрудилась прислуга, тут же расступившаяся перед ним. Эрифила неподвижно лежала на спине, касаясь головой нижней ступени. Из-под её волос медленно расплывалась густая кровь. У её ног в луже воды валялись осколки кувшина. Едва он успел приподнять её голову, она умерла, натужно выдохнув. Цветы, её страсть, её и погубили.

Эрифила всегда сама ухаживала за ними, высаживала, стригла, поливала их, не доверяя никому свои любимые занятия. В это утро, по своему обыкновению, она и занималась чем-то подобным. Видимо, как он понял, выронив кувшин с водой и поскользнувшись, она ударилась о грань ступени.

Прет всегда с горечью вспоминал тот злополучный день. Тоска по супруге, так рано покинувшей его, была невыносимой. С их самой первой встречи Эрифила заполнила собой и всю его душу, и весь окружающий его мир. С той поры всё, к чему он стремился, всё, что он творил, было связано с ней и посвящалось только ей. Он долго не мог свыкнуться со страшной мыслью, что её нет и никогда уже не будет. Каждый раз, возвращаясь домой, он подолгу стоял перед воротами, не решаясь отворить створку, и когда, набравшись духу, всё же делал это, то с надеждой оглядывал двор, желая увидеть её. Но её нигде не было. В такие мгновения жуткая холодная пустота заполняла всю его душу, острыми иглами разрывая его сердце. Не входя в дом, он выхватывал меч и срубал в ярости все цветы, растаптывал их ногами, после чего уходил прочь, подальше от дома, где в одиночестве валился на землю и долго лежал, терзаясь муками и бессилием.