Вот теперь мысль, что стерва умнее, чем пытается показаться, укрепилась. Юсупова прикидывалась гнилой и пустоголовой сук*й специально, чтобы я сорвался и её либо грохнул, либо... вернул отцу, потому что я никогда намеренно не убивал детей. А от такой оторвы, для успокоения мозга, проще отказаться!

– Я не могу вот так жить ещё шесть дней, – обвела глазами комнатку. – Помимо одежды есть много разных мелочей...

– Единственный предмет гардероба, который у меня для тебя есть на данный момент – это наручники... Могу подыскать кляп.

– О-о-о, – опять губы зазмеились. – У тебя смотрю сексуальная фантазия заработала на полную, – нагло тыкала, специально показывая неуважение. – Обнажённая малолетка, прикованная наручниками, – нарочито протягивала слова, не сводя с меня серых глаз.

Даже стоя у врат Ада не признался бы, что картинка, которую эта стерва нарисовала, заставила член налиться кровью. Он и без того уже беспокоил озабоченностью к этой особе, а после столь откровенного заявления, аж дёрнулся, требуя немедленно свободы и последующего пленения тесной, влажной ...

– Мур, – поиграла крутыми дугами красивых бровей Юсупова, – какой нехороший мальчик-Ханчик.

Перед глазами помутнело от слепой злобы. Руки зачесались заткнуть Юсуповское недоразумение. Немедля! Кажется, я только что познал, что значило «разозлиться до белого каления».

Смерть дочери и сестры меня оглушила, но не отупила, а сейчас я был на грани сорваться и проучить малолетнюю суч*у, не понимающую, что хлебало пора закрыть – и без того позволили много!

– Нет, и ты даже не представляешь, – цедил сквозь зубы, но старательно скрывал ярость, – какие у меня фантазии на твой счёт, – не лгал, она и впрямь думала плоско. – Тебе простительно, это в силу молодости... неопытности. Но намекну, самая приятная для меня – я тебя больше не слышу и не вижу!

– Неужто уже отпустить хочешь? – победно улыбнулась.

– Нет, – нарочито медленно качнул головой, на деле шею рассматривая и прикидывая, сколько займёт секунд её свернуть.

– Если нет, тогда тебе проще выколоть себе глаза и перепонки повредить. Ты ведь не передумал меня выдать за своего сыночка? Если стану невесткой, обещаю, – звучало не скрываемой желчной угрозой, – видеться будем каждый день!..

– Или я заткну тебя кляпом и закопаю! – в тон парировал, только сейчас понимая, что с такими перебранками, показываю себя не умнее её.

А девка на меня смотрела не то с насмешкой, не то с уважением, осмысливая насколько реален такой исход событий, а потом легкомысленно кивнула:

– Если я при этом буду одёта во что-то более стильное, – демонстративно майку вниз потянула, порочно сверкнув голыми полушариями крепкой, молодой груди на грани показать их вплоть до сосков.

– Какой размер? – мало на голос походило, скорее на скрип зубов.

– Второй, если ты о груди, – змея ресничками захлопала. – И заметь, свой, без силикона...

– Так тебя только отсутствие лифчика смущает? – деланно проигнорировал очередную провокацию. – Куплю его и будешь счастлива умирать в нём?

В комнате повисло минутное затишье. Юсупова закусив губу, хмурила брови.

– Ты прав, – качнула головой, но вид был самый что ни есть язвительный. – Не стоит твои развратные глаза радовать молодой, девственной плотью...

На этом меня немного коротнуло, но я промолчал, рассудив, что дискуссировать по поводу слова было бы глупым, да и плевать мне на её озвученную невинность. Причём, такую сомнительную.

– Мне нужно что-то более существенное, – кивнула в заключении.

– Скафандр?

– Ох, господин Хан, ваши фантазии поражают своей топорностью.

– Бл*, – вот теперь я скрипнул зубами громко. – Какой? Размер? – вторил, еле сдерживаясь от крика. Кипел от злости, всё... я вот-вот был готов взорваться!