– Не поминай мою мать, а твою бабку всуе, – процедил я, ничуть не сомневаясь, что сын на чувствах брякнул.

– Да-да, – закивал устало Карим. – Но я уже зашиваюсь, – уместил руки на талии, и на меня укоряюще воззрился. Как наяву представил своего сына, окопавшегося в документах, расчётах и цифрах, а тут ещё и возня с телами родственников...

– И да... – с едким неудовольствием кивнул на второй этаж Карим, – что это за девица у меня заперта в комнате?

– Исмаил был должен сказать! – сухо обронил я.

– Он что-то вчера пытался сказать, но я устал и не слушал, – признался Карим, почесав затылок. – А сегодня его уже тут не было... Стой, – покривился, – это и есть подарок? – выпучил глаза.

– Не благодари. Тебе ходить по девкам некогда, поэтому она теперь у тебя будет дома. Ждать.

– У меня есть любовница, – напомнил сын. И я нахмурился:

– Назвать ту девицу постоянной любовницей даже у меня бы язык не повернулся. Она – профессионалка. Плати – сделает, что желаешь, или делай с ней, что пожелаешь. А эта – твоя домашняя игрушка.

– Хан, – развёл руками сын, – мне не нужна ни домработница, ни наложница, и даже просто гостья. Мне некогда приглядывать за девицей. У меня на это нет времени! – чеканил недовольно. – Погоди, а кто она? – упавшим голосом и секундой погодя.

– Отгадай, – хмыкнул я, размазавшись спиной по спинке дивана и,  водрузив на неё руки по разные стороны.

– Юсупова? – вытаращился Карим, и тотчас категорический жест сделал: 

– Стоп! Нет! Не говори, – пальцем в меня ткнул упрекающе и осуждающе. – Я не должен этого слышать! Я её и видеть не должен! Нет и нет!

Мда у меня не типичный сын авторитета. Карим шибко умный, чтобы прожигать жизнь, но слишком ответственный и правильный, чтобы уметь отдыхать.

Он не мажор, как многие дети знакомых – ни вечеринок, ни гонок, ни наркоты, не беспорядочного секса. Всё строго и по расписанию. Не походил на меня ни фигурой, ни лицом, ни характером, но я гордился им, хоть и понимал: Карим – сильный финансист, это огромный плюс нашему делу, подкованный юрист, – что в наше время и при нашей деятельности – на вес золота.

Но...

Но встать на моё место он и не захочет, и не сможет – не потянет! Тут другие принципы нужны, и стержень лидера. Стальной характер, несгибаемый. И цинизм... Ещё нужно не бояться замараться, а сын... готов помогать, но вмешиваться в разборки – не желал.

До сего момента я ему позволял быть в стороне, но теперь... задета честь семьи, пролита НАША кровь! Так что, как бы его не любил и не уважал, ему придётся не только заниматься нашим состоянием, решать дела с банками, государством, парнёрами, конкурентами и разными инстанциями, но и руки замарать местью...

– Ты не понял, – я поднялся в рост, не сводя глаз с сына. – Это тебе подарок от Юсуповых. Он не возвращается, не отпускается и не передаривается, только сдаётся в утиль.

Мы несколько секунд пилили друг друга взглядами. Карим сдался:

– Ты её... взял? – пропустил нарочито слово Карим. Он вообще избегал слов, которые могли его дискредитировать. Словно оброни хоть одно, станет грязным настолько, что не отмоется.

– Смотря ты о чём, – продолжал я холодно. – Её никто не трогал, если ты о насилии.

– А я обо всём, – кивнул сын торопливо. – И что мне с ней делать?

– Она – развлечения ради. Откуп за тётку.

– Мне некогда развлекаться, – опять поморщился сын.

– Искать не нужно. Она рядом, под рукой... Пользуй. Или, – я выдержал нарочито показательную паузу, – в утиль – отдай её парням. Им её мачеха по вкусу пришлась.

– Бл*! – тяжко вздохнул Карим, и его лицо перекосилось от внутренней борьбы.