– Связать и закопать! Живьём! Максат и Шамиль останьтесь у могилы и прождите ночь, чтобы убедиться в его смерти.

Напоследок перерезал жилы на ногах:

– Его семью мне! – бросил Юсупу, ещё рассматривая дело своих рук.

– У него никого... – Кирилл было заговорил, но тут меня осенило. Я опять Шакалу в глаза посмотрел:

– Я тебя помню. На свадьбе сестры ты был в числе гостей... со стороны жениха, – памятливо добавил я.

Если Шакал что-то и хотел сказать, то из горла лишь сип сорвался.

Зато у меня мысль пошла ворочаться быстрее. Вопросы посыпались один за другим, жаль ответов не находилось. Дело становилось всё более запутанным. И связь с группировкой Монгола не радовала совсем, потому что подводила к новой войне.

– Он не из моих, – заверил Юсуп, когда покинули здание и вышли на улицу. – Наёмник, чистильщик. В свободном полёте, но платили ему мои... – спокойно отчеканил, и даже на последнем не запнулся. Шевельнулось уважение к стальным нервам врага.

– Кто? – повторил я вопрос.

– Пока не знаю, – качнул головой Кирилл. – Крыса глубоко сидит и сейчас затаилась.

– У тебя осталось четыре дня, – я не собирался уступать ни дня.

– Я помню, – кивнул Юсупов. – Только думаю тут дело серьёзней банальных разборок и недопонимания.

– Об этом я тебе ещё говорил в первую нашу встречу пару недель назад, когда ты на меня наехал с обвинением.

– Всё так! – Юсуп с достоинством принял мой горький упрёк. – Я знаю, что ты до сих пор зол и жаждешь мести. И что мои дочери теперь твои, но... я бы просил для них...

– У тебя нет права просить, что-либо, – отрезал я.

– Да, просто, если со мной что-то случится, ты разберёшься в ситуации, не дай им умереть.

Я нехотя кивнул:

– Обещаю, и ровно с тем клянусь, – я не мог смолчать, – если это ты, а девки мне станут обузой – грохну с особым извращением!

– Согласен! А теперь я бы хотел поговорить с Региной...

– Старшая? – задумчиво уточнил я.

– Да, – Кирилл смотрел на меня с надеждой. – Убедиться, что жива.

– Ты мне не доверяешь?

– Ты казал, что позволишь поговорить, – ушёл от прямого ответа Юсуп.

– Я держу своё слово, – но пока набирал сына, поинтересовался:

– А с младшей не желаешь общаться?

– Так уже, – непонимающе сморгнул Юсуп. – Сказала, что в порядке. Стоп! – заткнулся, дыхание затаив. – Она... без твоего разрешения?

– Значит уже, – глубокомысленно кивнул я, уже прикидывая кому из парней настучу.

– Чёрт, Хан, – сглотнул Кирилл, – она бывает очень несносная, но...

– Проехали, сам разберусь, что к чему. Свою девку дай к трубке, – бросил, когда на проводе голос сына раздался и я всучил телефон Юсупу.

Кирилл на мою реплику нахмурился, но сглотнул. С дочерью обмолвился парой слов, а на прощанье мягко обронил:

– Ты же знаешь, что я тебя люблю и желаю лучшего? Терпи...

Я бы никогда не сказал такого дочери в плену, отданную в подстилки врагу. Но это я, а это другой!

– Гавр, – уже сидя в машине, набрал одного из своих, кто за младшей Юсуповой присматривал, – приготовь мне комнату. Скоро приеду. Еды привезу. Завтра Карим в гости заглянет.

Перед приездом домой, пришлось ещё с Монголом увидеться на нейтральной территории.

Закинул удочку о родственнике и казнённом убийце. Можно было бы и по телефону, но меня волновала реакция на мои вопросы. Я сомневался в личной причастности Монгола к случившемуся, но он знал что-то и не договаривал. И когда я спрашивал за брата. И когда перебирал варианты связи подрыва/подставы/киллера.

Если и не знал всей правды, то свои мысли были, а он их не озвучил, зная масштаб моего горя и того, что могло грянуть следом.

Значит ему доверия быть не может, как бы не отнекивался, что ему ничего не нужно с этой войны.