– В лес сегодня сходим, насобираем нужные травы тогда и сварю, – ответила она кивнув.

Вдруг в дверь сильно постучали, мы обе замерли, испуганно переглянувшись.

– Кого это с утра пораньше принесло? – нахмурившись спросила бабуля, вытирая руки о фартук.

– Не знаю, пойду гляну, – ответила я, пожимая плечами.

Направилась к двери, но подойдя не спешила открывать, прислушалась, тишина. Отодвинув засов, осторожно приоткрыла дверь и охнула испуганно. На пороге лежал молодой мужчина весь в крови, расстёгнутая рубаха не скрывала гематомы и ссадины на теле. Лицо тоже изрядно пострадало, губы рассечены, на скуле синяк, а один глаз полностью заплыл. Мужчина был без сознания.

– Ох, батюшки! – воскликнула бабушка из-за спины, тоже подойдя к дверям. – Это кто ж его так разукрасил? Давай-ка, Ангелинка, неси воды.

Я бросилась к ведру, стоявшему возле печи, зачерпнула кружкой воду и принесла бабушке. Она, недолго думая, плеснула водой в лицо незнакомцу. Тот неожиданно фыркнул и открыл один здоровый глаз, глядя на нас недоуменно.

– Ну, полегчало? – спросила грозно моя родительница. – А теперича, вставай и проваливай от греха подальше.

– Бабуля! – воскликнула я, возмутившись такой враждебности. – Он же весь побитый!

– Видать за дело получил, хороших людей просто так не бьют, – проворчала старушка, фыркая недовольно.

– Помогите мне… – простонал молодой человек, – спрячьте.

– Вот, говорю же недобрый он, раз еще и прячется! – заявила бабушка, грозя пальцем. – Нечего тебе тут делать, нам неприятности не нужны.

– Вы можете подняться? – спросила мужчину, игнорируя бабушкины слова. Он слабо кивнул, я подала руку и помогла ему встать, подставляя плечо. – Идемте в дом, промоем ваши раны.

– Какой еще дом?! – заголосила старушка, вставая стеной на пороге. – Нечего ему у нас делать.

– Бабуля прекрати, ты же видишь, человеку плохо. Обработаем раны, придет в себя и пойдет своей дорогой, – заявила серьезно, глядя на родительницу укоризненно. – Отойди, я его не брошу.

Старушка поколебалась и всё же сдалась, уступая дорогу.

– Добрая ты, Ангелинка, люди тебя не заслуживают, – пробубнила она недовольно. – Веди его к кушетке, сейчас принесу мазь заживляющую.

Я провела гостя к небольшому диванчику, стоявшему у окна, и помогла опуститься. Мужчина тихо постанывал при каждом движение, но старался не показывать, насколько ему больно.

Набрав воды в миску и смочив кусочек ткани, стала осторожно обрабатывать раны на лице.

– Ай… – зашипел гость, морщась, когда я коснулась глубокой ссадины на его скуле.

– Прости, – проговорила тут же, убирая руку.

– Ничего, терпимо, – ответил он и попытался улыбнуться, но вновь зашипел от боли.

– Ишь ты какой неженка, – брезгливо фыркнула бабушка, входя в кухню.

– Больно, вообще-то, – пробормотал незнакомец, продолжая дергаться от каждого моего прикосновения.

– Так видать, по заслугам получил-то? – взвилась старушка, сверля его недобрым взглядом.

– Бабуля прекрати, что ты к гостю пристала, лучше чайник поставь, – проговорила я, чувствуя еще немного и она взорвется руганью и упреками.

Не знаю, что на неё сегодня нашло, обычно бабушка была довольно терпима к людям, да, не любила пускать в дом чужих, но помочь не отказывалась, а тут словно подменили её.

– Как обработаешь раны, намажь кремом, это снимет боль и синяки, – сухо ответила она, бросая мне баночку с кремом и, развернувшись вышла из кухни, проигнорировав мою просьбу. Характер у неё, конечно, был несахарный, уж если кого невзлюбила, пиши пропало.

Моя бабушка вообще не особо жаловала мужчин, называя их нахлебниками. Уж не знаю, почему у неё был такой настрой, она не желала вдаваться в подробности. Про деда и отца я тоже ничего не знала, словно их и не было в нашей жизни. Мама умерла, когда мне было пять лет, с тех пор и живу с бабушкой в уединение.