Олаф тем временем подошёл к ним ближе, находясь всё ещё в полузвериной форме. Обратился к князю в негодовании забыв, что волчья пасть для человеческой речи плохо приспособлена, из-за чего слова вылетали из горла рвано, по одному слогу и сильно искажались согласные:

– Сет! Княс! Э-тот. Тёгхт! Пгхи! Вел! Эту! – повернулся всем корпусом к пленённому чудищу и кивнул. – Дгхян!

– Друзья, давайте не будем ссориться! Смотрите, как удачно всё получилось! У вас теперь есть прекрасный экземпляр интересующего вас существа – это раз, – хорнд начал картинно загибать пальцы. – Ваши парни, наконец, хоть немного размялись, а то уже заскучали совсем за мирное время – это два. В конце концов, смогли развеять скуку и пережить небольшое приключение – это три. Приятель, ты бы в человека обратно превратился, а то из пасти слова совсем уму непонятные.

Багхес искренне наслаждался сложившейся ситуацией, с интересом поглядывая по сторонам. Он вышел из портала самым последним, и князь отметил, что при виде открывшейся картины рогатый прямо-таки чуть ли не начал светится от удовольствия. Только сделал шаг назад, подняв руки в примиряющем жесте, при приближении Джастина. В остальном был абсолютно доволен собой.

Олаф встал для устойчивости на четвереньки и сбросил волчью шкуру.

⋆☽◉ ☾⋆

Сопротивляющуюся, рыдающую и умоляющую отпустить Есению, волосатое чудище с волчьей головой доволокло до толпы земляков, и швырнуло в общую кучу. Она налетела на Ярека, своего названого брата и лучшего друга.

«Живой! Хвала небесам! Живой! И я живая!» – он помог ей подняться и прижал к себе и молча обнял. Есения спряталась на его груди, давясь рыданиями, то ли от страха, то ли от облегчения. Пока живы, есть надежда.

Когда она смогла немного успокоиться и вытереть слёзы, решилась оглядеться, рассмотреть чужаков. И тихо охнула, восхитившись и ужаснувшись открывшемуся ей зрелищу.

Дыра, что колодец разворотила, почти пропала. Стала размером не больше тарелки, и продолжала стремительно исчезать, втягивая в себя  трещины, истончившиеся до паутинки.

А вот чуть поодаль от неё зияли воистину сказочные врата. Не выскочи из пятна света чудище ранее, Еся подумала бы, что через такой проход можно дойти до небес. Только вот путь наверняка обещался в другую сторону.

Световое пятно, выше самой добротной избы, вытягивалось ввысь, и прям по своей форме напоминало ворота. Внутри клубился бело-лазурный туман, лижущий яркими язычками ближайшую к «проходу» траву, но глаза резало уже не столь сильно. Трещин, какие расползались от первой «дыры», было меньше. Зато от этого прохода по воздуху шла рябь, будто б от пара. Но жара с той стороны не ощущалось. Да и гул шёл значительно тише.

Словно намекая на грядущую беду, солнце скрылось за грозовыми тучами. Сверкнула молния, и спустя несколько вдохов вдали послышался раскатистый перелив грома.

Рядом с «вратами» стояли четверо чужаков. Ещё десяток, все в волчьих шкурах, да с волчьими мордами, зачем-то натянутыми на лицо, словно шлемы, с оружием и плетьми похаживали перед пленными, в ожидании. Есения старательно гнала от себя мысль, что это действительно волки, ставшие на задние лапы, да раздобывшие где-то человеческие руки и грудь.

Тварь, с которой всё и началось, отловили. Она рычала, дёргалась и скалилась, опутанная цепями, но двое волкоголовых не давали ей двинуться с места. Огромный пёс с короткой и гладкой рябой шерстью беззаботно лежал рядом с опрокинутой телегой и обгладывал кость.

Четверо же чужаков, стоящих прямо перед «вратами», судя по всему, крепко ругались, хоть Есения и не понимала ни единого слова.