– Всю жизнь мечтала жить в деревянном доме! – с казала воспитательница.

– Пока папа достроит, мы с Муниром вырастем.

– Ну! А может, братья-сестры у вас появятся? Кто знает, как жизнь повернется! – воспиталка сладко причмокнула и вошла в теплую кухню.

Мунир нехотя ковырял остывшие макароны, поглядывая на подарок Деда Мороза. Воспитательница пила чай, Амина чистила плиту.

– Я смотрю, ты хозяюшка, – похвалила ее женщина. – А когда к нам в садик ходила, помнишь, даже посуду за собой не убирала!

– Апаем, я больше не хочу. Можно мне подарок взять? – спросил мальчик.

– Вообще-то мы часто с Муниром одни остаемся. И чтобы вас не задерживать…

– Я дождусь твоего отца, – отрезала гостья.

Амина хотела сказать: «Наверное, за вас волнуются», но вспомнила, что воспиталка живет одна. Девочка давно недолюбливала ее. Она общалась только со спокойными детьми. И даже если ребенок устраивал истерику, валялся на полу, стуча ногами, она не подходила к нему. Амине всегда казалось, что тетенька эта не любит детей.

– Что ж отца-то твоего нет? Может, он в гости к кому-то зашел? Ходит он к кому-нибудь в гости? Не знаешь?

На мгновение Амина застыла и медленно вышла из кухни. Забежала в детскую, захлопнула дверь и принялась ходить туда-сюда. Амина наконец поняла, что этой тете надо! На что она надеется! От гнева у девочки сузились зрачки. Она открыла дверь и крикнула:

– Мунир! Иди сюда! Быстро!

Мальчик запихнул конфетку в рот и выскочил из-за стола. Амина затащила брата в комнату и закрыла дверь.

– Так! – сказала она скорым шепотом. – Сейчас ты пойдешь обратно, сядешь опять за стол, а я буду мыть посуду. Ты спросишь: «А где киндер сюрприз?» – я скажу: «Я его сама съела», и ты устроишь истерику. Заплачешь – понял?! Будешь орать. И я буду на тебя кричать, чтоб ты успокоился, но ты ори еще громче!

Амина стянула с него жилетку, сняла рубашку и переодела брата в домашнюю одежду.

Через несколько минут они устроили спектакль. И без того уставшая от детей тетушка решила-таки пойти домой. Пока обувалась, вернулся Ирек. Не замечая гостью, он принялся оправдываться перед дочерью:

– Кызым… в садике замок висит… мы Новый год отмечали. Ой, здрасьте! Кызым, поставь чай…

Но, к радости Амины, воспитательница поспешила уйти.

– Может, ты к ним переедешь? – Шамиль сидел за столом и давил клюкву в стакане.

Суфия лежала на высоких подушках.

– Тридцать восемь и четыре, – сказала она, покручивая градусник. – И что я, старуха, смогу им дать? А ты здесь один останешься?

Шамиль положил мед, размешал красно-коричневый кипяток и подал стакан жене.

– Давай тогда внуков к нам перевезем?

– А садик? Школа? Ведь далеко, кто их возить будет?

– Амину в здешнюю школу переведем. А Мунир… дома посидит, с нами. А там… может, и у нас садик откроют.

Суфия отхлебнула клюквенный чай и поморщилась:

– Не откроют. Для кого? Одни старики доживают.

– Надо забрать детей. Хотя бы на время. Пусть Ирек поймет, как ему плохо без них, – предложил Шамиль.

– Ничего он не поймет… Оставим Ирека одного – он совсем пропадет. – Суфия поставила стакан на стол. – Не могу эту кислятину пить, неси парацетамол.

Но Шамиль заставил жену допить, укутал одеялом, сверху накрыл шалью.

– Надо пропотеть, и температура спадет. Меня мать так лечила.

– И меня. – Суфия благодарными глазами смотрела на мужа. Его прохладные руки быстро потеплели от ее лба.

Это были редкие тихие минуты. Обычно в доме всегда находились люди, и казалось, будто он полон жизнью. Приходили не только женщины, желающие сшить платье или блузку. Приезжали руководители музыкальных коллективов со своими танцорами – заказывали сложные костюмы, и Суфия все успевала. В доме почти не осталось пустых стен – везде висели картины, которые написал Шамиль.