– Ты убьешь его! – кричали с боков. – Он нужен нам живым!
– Откуда вы его взяли?! – удивлялся Тимофеич. Отворил дверь и вытолкал наглеца из квартиры.
– Попробуйте только открыть…
– Что ты наделал! – Жена стояла позади и тряслась. – Кто тебя об этом просил! Кто ты такой, чтоб распоряжаться!
Дочь валялась на кровати и рыдала.
– Я вам покажу, кто я такой… – задыхался от гнева Тимофеич. – Кормлю вас, пою вместе с этим удавом…
– Он же пьяный, мама! – оживилась дочь. – Известно теперь, чем он там занимается!
– Точно! Пьяный! – обрадовалась жена. – Как с цепи сорвался!.. А я думаю, с чего это он?
– Работать вам надо обеим. Тогда не будете думать…
Тимофеич вбежал на кухню, кинул щуку в мойку и вышел. Помоют и выпотрошат, кому надо: отныне он не домашняя работница. Вошёл в спальню, разделся. Потом вернулся к двери и с треском запахнул на замок.
– Мы же собирались на дачу! – ломилась снаружи жена. – Позабыл, мерзавец!
– Совершенно облик людской потерял! – помогала ей дочь. – Уходи от нас в таком случае…
Тимофеич опустился в кровать и закрыл глаза. Куда он пойдёт, если в кармане ветер. Отдавая жене все деньги без остатка, Тимофеич остался на мели.
Он тяжко вздохнул, засыпая. Он чувствовал себя идиотом.
Проснулся в четвертом часу, с головной болью и нескончаемой думой о человеческой подлости. Вышел из спальни на кухню и сразу наткнулся на зятя. Тот сидел на диване нога на ногу. Дочь прижалась к нему сбоку и глядела в окно.
Тимофеич налил себе воды, выпил. Жена встала из-за стола и проговорила, словно она была на собрании:
– Николай Тимофеич, нам надо решить раз и навсегда. Пойдём в зал – там и поговорим. Выспался, голова свежая…
Она взяла его под локоть и повела с кухни. Остальные последовали за ними.
– Садись… А теперь скажи, с какой стати ты начал его выгонять? Ты у нас кто? Истина в последней инстанции? Какое ты имеешь право распоряжаться? Что молчишь? Скажи хоть слово.
Однако Тимофеич лишь сидел и моргал. Как жених на собственной свадьбе.
– Он, между прочим, весь больной, – сказала дочь, глядя в глаза своему тунеядцу. – У него копчик болит.
Зять пилочкой поправлял ноготь на правом мизинце – специально, видать, отращивал, чтобы в узких местах ковыряться.
– Если бы у нас была такая возможность, мы бы тоже работали, – продолжала жена. – Но мы никому не нужны. Алик болеет…
– Есть одно сибирское средство, – произнёс Шубин, вставая и глядя в сторону зятя, – сушёный лосиный пенис… Говорят, помогает…
Зять тут же вскинулся, разинув рот:
– Видите, что творится?! Я же ему никто! Пустое место, можно сказать…
Тимофеич вышел на кухню, поставил чайник на плиту, удивляясь поведению домочадцев. Они интересовались только собой. А ведь он не железный…
«Немедленно в гараж! Пока буря не стихнет…» – вдруг обозначилась мысль, но тут же погасла. Тимофеич не стал её развивать. Годы не те, чтобы по сараям мотаться. Впрочем, подумать над этим стоило.
Глава 2
Шпаренко Юрий Викторович, мэр города в настоящем и он же полковник ФСБ в прошлом, торопился на работу. Выбравшись из машины, он вскочил по каменным ступеням на крыльцо, отворил тяжёлую дверь. В вестибюле кивнул охране и побежал дорожкой к себе наверх – на второй этаж.
Рабочий день только что начинался. Предстояло оперативное совещание с главами районных администраций. Юрий Викторович снял с себя куртку и повесил в шкаф. Подошёл к зеркалу, причесал волосы. Каков молодец! Чёрные волосы – дыбом! Не человек, а лев кудреватый.
Наконец мэр опустился в кресло и нажал клавишу.
– Как у нас с явкой?
– Все на месте, – ответила секретарь. – Можно начинать.
– Тогда попрошу ко мне.