– Вот и поговорили! – Осадчий, оглядываясь, уже направлялся к двери. – Структуры. Разделение территорий, подследственность. Это всего лишь попытка скрыть преступление от учёта. А ты как думаешь, Николай Тимофеич?

– Аналогично, – ответил Шубин. – Это сокрытие преступления. Чиновники не хотят работать.

Мигель стоял на своем: живы, здоровы, даже не ранены. Если возбуждать дело, то по признакам хулиганства.

– Мало ли дураков на свете, – добавил он. – Решили, может, развлечься.

Шубин был вне себя:

– На них, может, не один покойник висит!

Осадчий в дверях остановился и произнёс:

– Мы все-таки надеемся…

Мигель кивал в ответ, словно лошадь на водопое. Надейтесь! Как на осеннюю слякоть…

Посетители вышли из кабинета и стали спускаться вниз. Кивнув дежурному, вышли на улицу, сели в машину и поехали к дамбе. Под колесами хлюпали остатки жидкого снега. По обочинам лежала белая пелена. Вот тебе и лето. Вот тебе и «вода зацвела».

– Ну и погода, – бормотал Осадчий, крутя баранкой на перекрёстке.

Шубин глядел перед собой, бормоча. Погода дрянь. И климат такой же. А люди – гады! Приспособленцы! Конъюнктурщики! Короче, шкуры.

– Бывало, задержишь за грабёж касатика, а его, не поверишь, – под подписку о невыезде. Естественно, только его и видели.

– Я не служил в вашей системе. Такое ощущение, что всем до лампочки.

– По барабану. Он же сказал, что мы живы. Это он намекнул, чтобы мы радовались, чтобы нос не совали на реку…

– Да-а-а…

– Им же не раскрыть его никогда…

Тимофеич замолчал. Язык устал говорить об одном и том же. Хорошо, что хоть выпросили для себя служебное оружие. У обоих за пазухой теперь пистолеты «ТТ» с двумя снаряженными обоймами, а на ремнях – специальные устройства «Удар». Говорят, подобный «хим-дым» лошадь валит. В качестве дополнения к «Ударам» купили две маски – на случай газовой атаки.

В отношении оружия Тимофеич сильно сомневался. Дадут по башке – пистолет не успеешь вынуть, не то что затвор передернуть. Было такое уже и не раз.

– Слушай, давай заедем тут к одному, – предложил вдруг Осадчий. – Как раз по дороге будет.

– Кто такой?

– Служили вместе. Давно не виделись…

Вася Шеблонский сидел у себя в кабинете, когда к нему вошло несколько парней. На круглых физиономиях – ни одной морщинки. Здоровые, словно кони, морды кирпича просят. Парни прикрыли дверь на задвижку, сгрудились вокруг стола.

– Слушай сюда, профессор, – утробно буркнул один из них. – Не будешь кормить нас – значит, будешь кормить вшей и тараканов.

Шеблонский немо, с укором почти, смотрел снизу вверх.

– Скажи слово. Может, мы тебе не нравимся? Может, ты хочешь сказать, что у тебя другая крыша?

Вероятно, это был их бригадир. Василий продолжал молчать, как и в прошлый раз. Вымогатели не первый раз к нему заходили. Пока что обходилось уговорами. Его просили уступать часть выручки, обещая взамен прекрасную жизнь.

– Сколько вы хотите? – спросил вдруг Шеблонский.

Главный вымогатель улыбнулся краем губ. Остальные продолжали хранить гробовое молчание – за них говорили мускулы и суровые лица.

– У нас законная крыша, – ораторствовал главный. – У нас все права и полное обоснование проекта…

Ему не дали закончить – в дверь настойчиво постучали, потом ещё, без перерыва. Затем вдруг наступила тишина, и все услышали, как за дверью чавкнули два пистолетных затвора. Абсолютно типичный звук – его ни с чем не спутаешь.

– Ты живой там, Шеблонский? – спросили из-за двери. – Подай голос, Вася!

Главный вымогатель держал палец возле собственных губ, поэтому Вася молчал.

– Считаю до пяти, потом вышибаем дверь! – предупредили снаружи.