Он много чего обещал. Однако гражданская жизнь оказалась намного сложнее, чем он предполагал. Здесь не возьмешь под козырек и не прикажешь: «Крру-гом! Исполнять без промедления!» Оказывается, мозги требуются на каждом шагу. В армии намного проще – начиная от комплектования подразделений личным составом и кончая продовольственным обеспечением.

На гражданке всё оказалось напротив. Тут всяк норовит сложить фигу и сунуть под самый нос. В общем, совсем никакой субординации. Есть, правда, некоторые, которые беззастенчиво стелются под него – лишь бы Леониду Ильичу было мяконько. Генерал-губернатором в глаза кличут. Вроде как по ошибке или безграмотности. Порошин на подобное обращение молчит: генеральского звания его никто не лишал, хотя должности генерал-губернаторов существовали в далекой истории, причём где-то в далёкой Сибири и ещё, кажется, на Кавказе.

Звонок правительственной связи прозвучал так неожиданно, что губернатор вздрогнул.

– Порошин слушает…

Звонили из финансового министерства. И вновь напомнили о безусловном исполнении финансового поручения. Завели разговор о трансферте.

Губернатор отвечал. Было такое дело. Получали. И давно исполнили, направив на нужды области.

– Но он направлялся на дамбу и мост, Леонид Ильич! Это нарушение финансовой дисциплины!.. Буду вынужден доложить по вертикали! – проговорила Москва и отключились.

– Да хоть по горизонтали, – тявкнул в трубку губернатор.

Он даже фамилию клерка толком не помнил. Стояла дамба – и будет стоять. Что ей сделается, дуре бетонной! Новый мост тоже никуда не убежит, потому что по старому мосту ещё можно ездить. Перетопчутся как-нибудь. А там и выборы подоспеют. Ведь нет никакой гарантии, что снова изберут на должность.

Пискнул телефон внутренне связи. Секретарь доложила о звонке из Колпаковского района. Губернатор взял трубку.

– Порошин слушает!.. День открытых дверей? А по какому поводу?.. Сдача второй очереди коровника? Хорошо. Буду. Обязательно буду у вас. Ну, как же… Хорошо помним о вас. В обязательном порядке…

Не успел положить трубку, как запел сотовый телефон.

– Порошин слушает…

– Папа, к тебе не дозвонишься, как до этого… – гундела доченька.

– Что у тебя? Какие-то вопросы?

– Утром обещал и уже не помнит. В магазин ехать хотели…

– Ты не правильно меня поняла. С мамой отправляйтесь. Пожалуйста, к ней по этим вопросам. Да-да! Я позвоню, чтобы вас встретили и помогли там – выбрать, упаковать, доставить. Значит, ты считаешь, что именно такой надо? Размером со шкаф? Но он не уместится у нас в зале… Хорошо. До связи.

Он опустил трубку. Дочери понадобился настенный телевизор, самый большой. Пусть ставят, если хотят…

Порошин хотел встать из кресла, но тут вновь прозвенел телефон. Леонид Ильич, посмотрев на часы, поднял трубку.

– Здравия желаю, ваше вельможество! – прозвучало в трубке. – Как ваше драгоценное? Головка не болит после контузии…

– Да нет вроде.

– А нижняя? – издевался голос.

– Что вы себе позволяете? Кто вы такой?

– Забыл, Бегемот? Напряги башку: Кавказ, аэродром, раненые… И ты со своей квашней размалеванной. Раненых выкинул – шмотки свои загрузил.

Порошин молчал, разинув рот. Бросить бы трубку, но рука не слушалась. Даже в газетах писали про это перед самыми выборами. Копает кто-то! Даше кличку армейскую вспомнили…

– Что молчим? Скажи хотя бы слово.

– Кто ты?

– Я тот, кого ты выбросил из самолета. Я тот, вместо которого из Чечни улетели твои пожитки. Помнишь зеленые армейские ящики? Или память отшибло?

Голос обращался к нему на «ты» и, как видно, ни в грош не ставил прошлые заслуги.

– Я не выбрасывал, – произнёс губернатор.