Вышла с блаженной улыбкой на лице, в состоянии лёгкого наркотического опьянения и неконтролируемого счастья, по которому так скучала. Позвонила маме и попросила приехать поддержать. Транквилизаторы начали работать, я стала спать, за месяц восстановила былой оптимизм к жизни, всё наладилось. Выпьем?

– Конечно, – Георгий засуетился и наполнил стопки. Мы выпили. – Пожалуйста, рассказывай, что там дальше, – просил он.

– Взяла ещё две сессии с психологом и забросила, он был мне не по карману. Я бесконечно мысленно благодарила и ту клиентку, и психолога, они помогли мне выкарабкаться.

– А что муж?

– Через полтора года бесконечных передачек и свиданий в тюрьме подала на развод. Манучару дали двенадцать лет строго режима. На меня вновь навалилась знакомая тоска и грусть, когда я представляла, сколько предстоит ждать. Когда сообщила ему об этом, он согласился, сказал, что губить из-за него жизнь было бы глупо и мне не нужно так поступать. Он сделал свой выбор, я – свой, пришло время прощаться.

– Сильная ты малышка, не только умная, но и сильная, – сказал Георгий.

– Да, так и есть. Знаешь, что самое забавное? Когда принимаешь такое решение – мучаешься, как человек без тебя, он же не сможет, пропадёт, не выживет без твоей поддержки и любви. Теперь я считаю, что это гордыня. Мы слишком много на себя берём, жалея других. У них своя судьба, и живут они её без оглядки на тебя. Не прошло и полугода, как благоверный мой женился.

Георгий засмеялся:

– Да, бывает. Расстраивалась?

– У меня уже не было чувств к нему, я радовалась, что он – прошлое, но было неожиданно. Я всегда знала, что он – приспособленец и нарцисс, но что найдётся дама и станет ждать это чудо одиннадцать лет из заключения, было удивительно и смешило одновременно. Я мысленно благословляла эту героическую женщину и желала ей сил. Манучар приободрился, писал письма сыну, мы созванивались, я помогала ему чем могла. Супруга его и вправду оказалась удивительной женщиной, убедила подать апелляцию, они добились уменьшения срока на два года. Он должен был выйти на восемнадцатилетие сына и очень ждал, когда начнётся новая жизнь.

– Вот видишь, бывают же плохие истории с хорошим концом, – Георгий потянулся, разминая плечи, и махнул рюмку.

Я посмотрела на него как на человека, плохо знающего жизнь:

– Однажды мне приснился сон. Мы разговариваем с мужем в незнакомой комнате, потом он поворачивается к напольному зеркалу, входит в него и исчезает. Я проснулась с дикой тревогой в холодном поту. В обед позвонил его друг, сказав, что Манучар ушёл из жизни.

Георгий посмотрел испуганно и сжал мою руку.

– Вот так. От неожиданности я сползла по стене, да так и осталась сидеть на полу. Мне снова потребовалась помощь специалиста, но бюджет я смогла выкроить небольшой. Тогда позвонила в психиатрическое отделение и спросила, сможет ли кто-то полечить меня на эту сумму. В назначенный день приехала с мыслью: «Ну, что Наталья, своими ножками в психушку, дожили!»

– Если вы с вопросами морали, то вам в церковь! Если хотите качественно изменить жизнь – то в терапию. Показаний к госпитализации нет, – успокоила меня пожилая психиатр.

– Да уж, нет показаний! – Георгий, казалось, был возмущён.

– Мой муж, бывший муж умер в тридцать шесть, так и не повидав сына. Закончилась наша история и целая глава жизни. На справедливость я уже не уповала и сосредоточилась на поддержке сына, ему исполнилось одиннадцать. Объясняла ему, что у каждой личности свой путь, он однажды заканчивается, бывает, что внезапно, но и это нормально. Учила, что у любого поступка есть последствия, иногда такие, что уже исправить нельзя, и об этом всегда надо помнить. Папа продолжает любить нас, он просто уехал, и там счастлив, – говорила я.