– Обед господину капитану. Лучший!

– Ага. Что кричишь, Важа, обед у нас один для всех, он же лучший, он же худший… Не извольте беспокоиться, господин капитан, все быстро! – Гела говорил по-русски много лучше кучера, едва ли не без акцента.

Немного оторопев от того, что попал в ситуацию, где, по старой поговорке, «без меня меня женили», Рыков все же решил предоставить все естественному течению вещей. Тут не ресторан, возможно, подавать меню и карту вин и вовсе не положено, а также осведомляться, на сколько далеко простираются аппетиты хозяина и, так сказать, соответствуют ли они глубине кошелька. Впрочем, если жалованье капитана Российской Императорской армии позволяло как минимум один раз месяц отобедать в хорошем питерском или же московском ресторане без риска сколько-нибудь расстроить финансы, то уж тут… К тому же, успокоил он себя, хозяева постоялых дворов и харчевен обладают природным свойством сквозь ткань и тесненную кожу проникать взглядом в содержимое любого бумажника или кошелька. Этому умозаключению способствовал весь опыт кочевой жизни.

За состоянием своих средств капитан следил, по устоявшейся привычке, строго; прибавка же к жалованию должна была состояться не менее чем на четверть и составить… Впрочем, детали необходимо было узнавать в финансовой части, которую Рыков сегодня специально игнорировал сразу же по двум мотивам: во-первых, не хотелось застрять там в самом благоприятном случае на пару часов, лучше было бы сначала добраться до расположения части, а во-вторых, и так достаточно впечатлений. В любом случае будущие преференции заведомо перекрывали все возможные сегодняшние траты в разы.

Тем временем расторопный мальчишка лет двенадцати, чертами лица и некоторой уже кривоногостью схожий с хозяином, шустро расставлял на столе тарелки с зеленью, помидорами и огурцами. Следом появилось блюдо с какими-то крупными пышными лепешками, плошки и мисочки с временно неясным содержимым, сыр разных на вид сортов на деревянной тарелке. Пахло все свежо и как бы очень аппетитно. Прямо перед правой рукой капитана оказался медный стакан емкостью едва ли не в пол-литра, куда полилось темно-розовое вино.

– Кушайте, господин капитан. Шашлык скоро…

Рыков, только успевший подумать: «И это все мне одному?», только крякнул. Махнув рукой на недавнее решение не употреблять вина вовсе, он взялся за стакан, пододвинув к себе плошку с блюдом, в составе которого явно преобладало куриное мясо. Напиваться никто и не будет, однако же запах такой, что, право слово, дегустации не избежать. Да и кувшин невелик, а второго заказано не будет!

Стоя за воротами в ожидании дежурного офицера, Рыков утвердился во мнении, что помещения для расположения части строились по чертежам весьма и весьма небесталанного инженера. Здание представляло собой правильный квадрат со сторонами метров в двести. По углам «квадрат» был оборудован чем-то вроде башен, несомненно, использовавшихся как караульные. На внешнюю сторону выходили даже не окна, а самые настоящие бойницы с углом обстрела в девяносто градусов, изнутри же – вполне нормальные окна. Внутри периметра пусто, только коновязи и плац, аккуратно обсаженный двумя рядами здешних пирамидальных тополей. Стволы деревьев на два метра снизу аккуратно выбелены.

До моря километра полтора: там, видимо, и полигон, доносится знакомая пулеметная трескотня. Судя по звуку, стреляют не менее чем из четырех пулеметов «Максим». Нет… ровно что из пяти.

Берег широкой, но мелководной и каменистой реки метрах в трехстах. При подъезде в леске, в полуверсте, был замечен даже тупичок железнодорожной ветки.