Я был в шоке. Честное слово, я до сих пор теряю дар речи, стоит только вспомнить об этом. Это было много лет назад. За годы до Импульса, ещё до того, как Далия начала работать в нашем университете. Саймон Григ, разумеется, знал, что видео меня встревожит и приведёт в замешательство. Думаю, он знал и то, что оно меня по-настоящему напугает, – поэтому я очень внимательно выслушал то, что он собирался мне сказать. Я спросил Саймона, что это видео означало. Что случилось с этой девочкой? Мутация? Генетическое отклонение?

Он ответил:

– И то, и другое.

Я спросил про планшет, про код на экране.

Саймон сказал, что это напрямую связано с состоянием девушки[25].

Затем он закрыл ноутбук и подвёл меня к окну. Снаружи был солнечный день, и из окна я видел деловой центр «Силвер-Спринг». Саймон похлопал меня по плечу и сказал, что если я когда-нибудь обнаружу зашифрованный сигнал за пределами Солнечной системы, быстрый радиовсплеск, который покажется мне искусственно созданным или специально направленным в нашу сторону, нужно сообщить об этом лично ему. За это мне хорошо заплатят. Был ещё один «момент»: Саймон ясно дал понять, что меня допустили до секретной информации, я знал больше, чем должен был. Так что, если я хотел, чтобы моя семья была счастлива, здорова и в безопасности, мне лучше было согласиться на его предложение.

Что я и сделал.

Позже, уже после Вознесения, я узнал, что похожее соглашение заключили с Саймоном восемь моих коллег из разных университетов по всему миру.

Когда Далия пришла ко мне с этим сигналом, то я, разумеется, сперва должен был убедиться в его подлинности. Я должен был быть уверен. Кроме того, я хотел, чтобы она выбросила это из головы. Разумеется, этого она сделать не могла. Вот почему весь мир изменился.

Я послал данные по Импульсу Саймону.

Уверен, у него эта информация и без меня уже имелась.

Но я сделал то, что обещал ему в 2022 году. Через пять дней на мой банковский счёт поступило двести пятьдесят тысяч долларов. Мне также пришло сообщение, последнее сообщение от Саймона, кем бы он ни был: моя семья и я сам в безопасности.

Я, разумеется, не особенно в это поверил.

Через три недели после начала Вознесения, после того, как моя племянница стала страдать от всё усиливавшихся симптомов, я уволился из университета и переехал сюда.

Мы купили дом поблизости и постарались максимально отдалиться от окружающего мира. Я не сбегал от Вознесения – я сбегал от Саймона, от стоявшей за ним неостановимой бюрократической машины.

Наверное, с моей стороны это было трусостью. Я так и не попытался больше связаться с Далией (во всяком случае, не напрямую), хотя стоило бы. Меня до сих пор поражает, как благородно она тогда себя повела. Она никогда не говорила обо мне в прессе ничего плохого. Никогда не описывала меня как типичного непонимающего начальника, который своим бездействием вынуждает волевого работника взять инициативу в свои руки.

Видите ли, за каждой историей, как правило, скрывается другая.

Я сыграл совсем небольшую роль в истории Кода Импульса и того, что произошло с миром с его открытием, – небольшую, но важную. Я не против того, чтобы люди помнили меня просто как начальника Далии, забытого всеми астронома, но, полагаю, не менее важно, чтобы люди знали: не всё так просто.

Это началось с открытия Далии.

Но она была не первой – до неё были другие.

Итак, началось.

Я не спала почти тридцать три часа, но не чувствую усталости. Это плохо? Не считая визита в ванную, когда мой мочевой пузырь уже едва ли не разрывался, и на кухню за очередной порцией кофе и несколькими кусками разогретой в микроволновке пепперони, всё это время я почти не вставала из-за стола в своём кабинете, работая с данными Импульса. Какое-то безумие, честное слово!