– Отвяжись.

– Вот и здоровьице-то, вижу, у тебя не ахти какое, – как ни в чём не бывало, продолжал доктор. – Бок-то болит?

– А ты откуда знаешь?

– Я, братец ты мой, всё-таки врач. И не простой какой-нибудь, а хирург. Я ведь тебя, мужик, насквозь вижу. Что с боком-то?

– Не знаю… Вроде как ножом пырнул кто-то.

– Что значит – вроде? Не помнишь, что ли?

Он покачал головой.

– Не помню. Ничего.

– Вот так-так! Загадочный, смотрю, ты тип. Прямо одна сплошная тайна… Ладно, мужик, крепись, я как-нибудь на днях наведаюсь. А сейчас мне пора.

Доктор ушёл.

Оставшись один, он кое-как поднялся и, шатаясь, поковылял к ближайшему магазину – за водкой. Но водки он не купил.

Уже в магазине, сунув руку в карман, обнаружил, что все его деньги исчезли. Правда, и денег-то там оставалось с гулькин нос, но и тех не оказалось. Видать, ночью, пока он спал, кто-то обчистил его карманы.

Он знал, что без денег ему крышка.

Мысль о самоубийстве с новой силой забрезжила в его мозгу.

Несколько часов прошли в бесцельных блужданиях по городу.

Та мысль навязчиво преследовала его и крепла с каждой минутой. Наконец он решился.

Всё. Пора кончать с этим дерьмом.

Принятое решение заметно приободрило его. Так случилось, что в этот час он оказался ввиду железнодорожной станции, где он провёл свою первую ночь в Огнях.

Его била крупная дрожь – то ли с похмелья, то ли от возбуждения, вызванного принятым решением.

Голову на рельсы – и… Вот только бы дождаться хоть какого-нибудь поезда…

Но, как назло, поезда через Огни проходили редко.

Он бродил по территории станции уже около часа, когда увидел, как к одним из ворот подъехал грузовик. Ворота распахнулись, и грузовик, пыхтя и тарахтя, скрылся за их створками. Из дверей одной из построек выскочила толстая женщина в белом халате и переднике не первой свежести. Буфетчица, догадался он, а этот грузовик наверняка привёз продукты.

Он остановился в воротах и стад безучастно наблюдать за происходящим.

Женщина металась по двору и, похоже, кого-то искала.

– Михалыч! Николай! Да куда они все запропастились…

– Грузиться будем, или как? – раздался из кабины нетерпеливый голос экспедитора.

– Сейчас, сейчас, вот только разыщу этих дармоедов, – отозвалась женщина.

И тут она заметила одинокую фигуру Петра.

– Ну что стоишь, как бедный родственник. Иди сюда, подсобишь. На обед заработаешь.

Он послушно залез в кузов, и за полчаса вдвоём они покончили с разгрузкой. Потом перетаскали продукты в кладовую, после чего женщина всё тщательно заперла, рассчиталась с экспедитором и отпустила грузовик.

– А теперь займёмся тобой, – вернулась она к Петру, который, едва живой от непривычной физической нагрузки, сидел на пустом ящике из-под пива и обильно потел. – Пойдём, накормлю. Заслужил.

Он покорно последовал за ней в одно из служебных помещений.

– Борщец есть, свежий, со сметаной. Будешь?

От еды он отказался. Взял водкой. И тут же её выпил.

Она неодобрительно качала головой, глядя, как этот доходяга пьёт отвратительное зелье прямо из горла.

– Дело твоё, парень. Только не советовала бы я тебе увлекаться этой гадостью. Молодой ещё.

Он ничего не ответил и, лишь кивнув на прощание, ушёл.

В этот день ложиться под поезд он не стал.

* * *

К своему костру он вернулся только заполночь. Все уже спали, бодрствовал один только дед Евсей.

– Где это тебя носило, Петенька?

Он сел молча, ничего не ответив.

– Ну не хочешь, не говори. А мне, вишь, не спится, – бубнил дед Евсей. – Выпить охота, а не с кем. У тебя там пузырёк, случайно, не завалялся?

– Всё, старик, баста, капиталы мои кончились.

– М-да… Да ты не горюй, Петруха, все мы тут без гроша сидим, однако ничего, копошимся. И ты приноровишься, дай только срок. Жить-то всё равно как-то надо.