Эти люди также утверждают, что, какие бы минералы, растения и животные ни были черными, прежде они были чернолицыми людьми, а все, что белое, было людьми с белой кожей.

Все эти сектанты почитают Солнце и заявляют, что оно и есть Кибла; и дверь Каабы, обращенная к Солнцу, указывает на то, что Солнце является истинной Киблой; у них есть молитва, которую они поют, повернув лицо к Солнцу.

Они утверждают, что когда наступит период Аджем, люди направят свой путь к Богу, и они почитают этих людей и считают человеческую природу божественной. Их приветствие: алла, алла. Когда период Аджема завершится, люди останутся, и они думают, что люди, которых мы почитаем, были выше по рангу, чем те, которые существуют сейчас; по этой причине последние продолжают создавать идолов, подобных людям, и поклоняться им. Поклонение идолам будет преобладать до тех пор, пока не вернется период Аджем, и это будет его продолжением.

Махмуд назвал себя вахедом и объявил себя обещанным Махди, чье появление было предсказано пророком; он сказал, что религия Мухаммеда закончилась, и что теперь истинная вера – это вера Махмуда, как было сказано:

Его ученики рассеяны по четырем сторонам света, и по всей стране Иран проживает их великое множество, но они не осмеливаются заявить о себе, потому что царь, ныне обитатель Неба, шах Абас, сын шаха Ходабенды Сефеви, казнил многих из них. Махмудиане считают, что шах Абас, встретив Тараба и Камала, которые были совершенными вахидами, и, получив от них сведения, хотел представить их как свои собственные, и по этой причине он убил их обоих. Они добавляют, что, хотя у него были большие притязания, но он так и не достиг совершенства, потому что из-за мирской жизни и хвастовства он разрушал совершенное. Автор этой работы услышал от амина: «Шах Абас был совершенным амином и убивал всех, кого не находил разбирающимся в этой вере. Он принял меня в свое общество, и пожелал, чтобы я остался в Исфахане; когда я не согласился на это, он оплатил расходы на мое путешествие в Индию». Говорят, что в это время шах Абас пришел пешком, чтобы посетить место мученичества Хусейна, то есть Керхалу, где он сказал Тарабу: «Я чувствую боль после своего пути пешком». Тараб ответил: «Это из-за непоследовательности твоего природного разума; ведь если имам, ради которого ты совершил путешествие, присоединился к Богу, то зачем ты ищешь место его мученичества, а если он не присоединился к Богу, то чего ты ждешь от него? Найди себе живого имама». Шах спросил: «Кто такой живой имам?». Святой ответил: «Я». Царь сказал: «Хорошо, я выпущу в тебя ядро из пушки, если это не возымеет действия, я последую за тобой». Тараб ответил следующее: «Твой имам, Риза, умер от виноградного зерна; как же я устою против пушечного ядра?». В конце концов, шах выстрелил и убил его. Поскольку Камал исповедовал вероучение Тараба, царь ассоциировал его с последним19.

Рассказывают, что один из иманов пришел к Хусейн-хану из Шама и, обратив его в свою веру, он услышал от него следующее: однажды, когда во время Махерама читали историю мученичества Хусейна, и он (Хусейн-хан) тоже плакал, шах Абас сказал: «Ты почему плачешь, как будто это шамлу (то есть, уроженцы Шама) совершили это?» Ответ был: «Мы плачем не из-за Хусейна, а потому, что среди нас тоже были убиты прекрасные юноши».

Дунии, особая секта, называемая так на языке иманов, невысокого мнения о Хусейне. Из-за своей злобности они не добились никакого прогресса в религии Махмуда. Азизи, один из мусульман Шираза, сказал автору этой книги в Лахоре: «Однажды я поносил Махмуда, а ночью я увидел его во сне; он подошел ко мне со сверкающим, как молния лицом и сказал: «Ты читал мои сочинения?» Я ответил: «Да». Он добавил: «Почему ты так оскорбительно отзываешься обо мне? Если ты будешь упорствовать в этом, я накажу тебя».