В какой-то момент он прислал мне две свои фотографии – одну с внуком на руках, другую – в виде белоснежного мраморного Зевса. Внук был такой же рыжий и светящийся, как и он сам, и я мысленно пожелала счастья всем его будущим подружкам. Сам Пели ничуть не изменился, только в бороде появились снежные пряди. Мне понравилось. На второй фотографии лежал обнажённый Зевс в натуральную величину. Голова его покоилась на согнутой в локте правой руке, в левой он держал кувшин. А тело было тем самым, которое я знала когда-то, которое так любила, которое… Стоп. Главное, про тонкую грань не забывать. Короче, если бы древний мастер догадался приделать к мраморному телу янтарные волосы, то получился бы у него не Зевс, а Пели, светило современной физики, повелитель комет и галактик, обладатель бесчисленных научных трудов, званий и наград, множества учеников, разбросанных по всему свету, отец по крайней мере двоих детей и дед уж не знаю скольких внуков.

От общения с Пели я как-то переменилась, хотя сама этого вначале и не заметила. Прежде всего, знакомые перестали узнавать мой голос по телефону, утверждая, что он стал совсем юным и звенящим. Потом оказалось, что хожу я теперь иначе – быстрее, легче, почти летаю, к тому же я постоянно улыбалась. Апофеоз наступил в пятницу, когда мне нужно было отправляться на мои регулярные занятия по изучению торы и иврита. В полдень я строго написала ему, что на сегодня наша переписка заканчивается, поскольку у меня есть другие дела. Ответив после этого всего только на три или четыре его новых письма, я полетела в синагогу.

Ничего из наших занятий в тот день не вышло. Мои крылья мешали. Сосредоточиться на серьёзных вопросах не мог никто, беседа всё время скатывалась на рассказывание весёлых историй и анекдотов, что, впрочем, тоже является неотъемлемой частью еврейской традиции. В конце концов один из присутствующих заявил, что сегодня что-то такое носится в воздухе. Я ответила: «Ich bin´s», что примерно соответствовало бы русскому: «Это я ношусь в воздухе». После чего предложила покинуть честную компанию, чтобы не мешать им заниматься. Честная компания дружно отклонила моё предложение, и вместо этого все в очень приподнятом и очень легкомысленном настроении отправились гулять, а после службы – ужинать в индийский ресторан.

Еда оказалась замечательной, а собеседники – разговорчивыми. Врач – стоматолог – описывал свои проблемы с пациентками, которые в летнее время приходят на приём полуголыми, и как, интересно, он должен при этом работать; художник рассказывал про некоторые особенности живописи древнего Египта и убедительно доказывал, что форма важнее содержания, поскольку она его определяет; раввин на весёлый лад толковал всё это примерами из Торы. Где-то к полуночи, когда все присутствующие уже пытались говорить по-русски (лучше всего это получалось у раввина), я, наконец, поняла, что происходит. Собеседники мои пытались выяснить, кто именно из них привёл меня в такое состояние. Ха. Поскольку тот, кто привёл, находился за несколько тысяч километров отсюда, по дороге из Франции в Японию, то выяснять им пришлось бы долго. Я вспомнила одну из моих самых любимых в детстве книг, «Ходжу Насреддина» Соловьёва, и историю о том, как благодаря Ходже Насреддину был утоплен вредный меняла Джафар, терроризирующий всё бедное население славного города Бухары. В некоторый момент меняла оказался сидящим в завязанном мешке под охраной стражников правящего тогда в Бухаре эмира. Стражники распрашивали его о спрятанных сокровищах, а тот, следуя совету великого хитреца, отвечал им: «Дорогие джины, вы ищите там, где не прятали. Поцелуйте же за это под хвост моего ишака!» Разъярённые стражники вдоволь попинали его ногами и утопили в озере.