Десять процентов Макгевина напомнили о себе: «Мне тридцать два года, и я в великолепной физической форме».

– Ничего, Айзек, со временем привыкнешь. Только дай срок – я запишу тебя в наш клуб здоровья, и мы живо сгоним с тебя лишние фунты.

– Это было бы прекрасно, – поспешно отозвался Кроуэлл (пластиплоть не сгонишь никакими упражнениями!), – только сомневаюсь, хватит ли у меня времени. Мой издатель послал меня сюда за материалом для нового, осовремененного издания «Аномалии»… Я пробуду здесь, вероятно, месяц, если не меньше.

– О-о, жалко. Впрочем, полагаю, ты убедишься, насколько все здесь изменилось, и без труда добьешься разрешения остаться на более длительный срок.

Подошла женщина и приняла заказ – два бренди.

– Изменилось? Видишь ли, у нас на Макробастии, где я преподаю, не слишком часто услышишь о Бруухе. Некоторые перемены очевидны, – он жестом обвел помещение. – Когда я уезжал, здесь, в порту, была лишь утрамбованная земля да металлический барак. Но я больше интересуюсь бруухианами, чем вами, колонистами. У них все по-старому?

– Гм… Не совсем.

Принесли бренди. Кроуэлл глубоко вдохнул аромат и с явным удовольствием выпил свою порцию.

– Во всей Конфедерации не найти такого бренди, как на Бруухе. Какая жалость, что вы его не экспортируете.

– По-моему, компания рассматривает такую возможность. Предполагается экспорт бренди и туземных поделок.

Линдэм резко, словно в судороге, дернул плечом.

– Но ведь если брать килограмм за килограмм, Компания гораздо больше зарабатывает на вывозе редкоземельных металлов. В сущности, на всех планетах гонят спиртное, и на большинстве есть трудолюбивые автохтоны.

– Да, бруухиане… Для них времена тоже меняются?

Линдэм отхлебнул глоток бренди и кивнул:

– И в перспективе, и, поверишь ли, за последние годы тоже. Ты слышал, что у них упала средняя продолжительность жизни?

Отто Макгевин знал об этом, но Кроуэлл покачал головой:

– Нет.

– За последние шесть лет приблизительно на двадцать пять процентов. Средняя продолжительность жизни особи мужского пола теперь примерно двенадцать лет. Бруухианских, конечно. Это около шестнадцати стандартных. Правда, тварям, кажется, до этого и дела нет.

– Разумеется, нет, – задумчиво сказал Кроуэлл. – Для них это все равно что дар божий.

Бруухиане бальзамировали своих мертвецов во время тайного обряда, а к трупам относились, как к живым существам. Причем статус у мертвеца был гораздо выше, чем у любого живого члена семьи. К мумиям обращались, как к оракулам, с ними советовались, старейший член семьи из живущих разгадывал их указания, изучая застывшие навеки черты.

– Какие-нибудь предположения?

– Большинство особей мужского пола работают в шахтах. Месторождениям редкоземельных металлов сопутствует висмут, а это мощный кумулятивный яд для внутренних органов тварей. Но минералоги клянутся, что в пыли, которую вдыхают бруухиане, висмута ничтожно мало. Настолько мало, что это не может вызвать физиологических дисфункций. Ну и, само собой, эти твари не позволяют нам забирать трупы для аутопсии. Щекотливая ситуация.

– И в самом деле. Но мне помнится, бруухианам нравилось принимать висмут в малых дозах как наркотик. Разве не могли они просто-напросто найти какой-нибудь приличный источник этого металла и удариться в поголовный загул?

– Не думаю. Я занимался сей проблемой довольно серьезно – видит бог, Дейрдр вечно нудит об этом. На планете не существует никаких естественных скоплений висмута, да и будь они, у тварей нет ни технологии, ни даже элементарных знаний, чтобы наладить очистку.

Кроуэлл внутренне вздрагивал всякий раз, когда Линдэм называл местных «тварями».