Несмотря на то, что с дорожного плаща его вассала действительно стекала дождевая вода, король крепко обнял старого друга.

– Рад видеть тебя, граф.

– И я вас, мой король, – Ричард хитро улыбнулся, а когда убедился, что стражники плотно закрыли за ним дверь, и в комнате нет никого, кроме верного королю Вайнера, вкрадчиво пробормотал: – Мне кажется, или ты слегка раздобрел?

– Совсем немного, – Вильгельм усмехнулся. – Зато ты зарос, как дикарь, мой друг. В Солверине не знают, что такое ножницы? Тебя не было всего пять лет, а выглядишь ты так, что едва можно узнать.

– Такая нынче там мода. Но мы потом поговорим о том, как именно обстоят дела в Солверине, – граф прищурился. – Что же вас тревожит, мой король, что вы не отдыхаете в столь поздний и жуткий час?

Монарх Атенлау развёл руками.

– Не поверишь. Бунтовщики! Нашлись в Атенлау те, кто готовит против меня мятеж и устраивает восстания, – Вильгельм горько усмехнулся. – Неровен час, и меня попытаются убить в собственной постели. Есть информация, что на меня готовят покушение на завтрашнем празднике. Какой уж тут сон. Вон, виконт Вайнер не даст солгать. Правда, Мартин?.. Мартин, что с тобой?

Вильгельм помахал рукой, и лишь тогда остолбеневший маршал словно бы пришёл в себя. Он перевёл изумлённый взгляд с короля на посла и обратно.

– Мой король, прошу простить мою дерзость, но вы с графом фон Шенборном так… похожи. Если одинаково одеть и постричь вас, будет просто не отличить, – признался виконт.

– Это всё из-за бороды, – попытался отшутиться Ричард.

Но Вильгельм скривился. Он с детства ненавидел, когда их сравнивали. Отец Ричарда, ныне покойный граф Стефан фон Шенборн, верой и правдой служил отцу Вильгельма, королю Карлу II Хальбургу, и потому довольно много времени проводил при дворе, а сына везде брал с собой. Мальчики очень подружились, несмотря на злые толки: маленькие Ричард и Вильгельм были крайне похожи. Среди дворян нашлись и те, кто даже называл Ричарда королевским бастардом, но король быстро пресёк эти сплетни, а распускавшие их люди жестоко поплатились за свои длинные языки. Сами же мальчики прекрасно знали, что это просто болтовня: Ричард унаследовал характерный подбородок своего родного отца Стефана – волевой и с ямочкой точно посередине. В то время как на щеке Вильгельма красовалось родимое пятно, которое он ужасно ненавидел, и отпустил бороду сразу, как на его лице появилась первая пристойная растительность.

Мартин Вайнер отлично помнил всю эту историю. Когда Ричарду было четырнадцать, а Вильгельму пятнадцать, виконт уже достиг возраста двадцати трёх лет и служил оруженосцем самого короля Карла.

И вот спустя столько времени он вновь смотрит на них, но вместо благородных отроков пред ним теперь взрослые мужи. Один в расшитом золотой нитью дублете, а другой в промокшем плаще, но всё ещё удивительным образом схожие между собой.

– К чему это глупое замечание? – король нахмурился.

– Граф, кто ещё осведомлён о том, что вы вернулись в замок? – маршал обратился к Ричарду. Он подошёл ближе. Глаза его так и блестели.

– Только мои люди, с которыми я прибыл из Солверина, и дворцовая стража, – ответил посол. – Но какое это имеет…

– Тогда, полагаю, Его Величество совершенно прав, – перебил его маршал. – И вас к нам послал сам Избавитель. У меня есть идея, как нашему королю выступить завтра перед народом на празднике в честь святого Клодиса, но при этом оставаться в безопасности, не боясь покушения.

С этими словами виконт Вайнер обошёл короля и графа кругом и, взяв их обоих под руки, развернул к большому зеркалу в золочёной раме, которое висело в простенке напротив королевского стола.