Павел уже сообразил, как тут обстоят дела с именами.

– Лер. – секунду помолчал и добавил. – Моя жена. Тоже русский. Русская.

– Жена, это хорошо. Меньше проблем будет. Тут лишние беспорядки никому не нужны. Ладно, пошли внутрь. Не стоит тут больше глаза мозолить.

Павел вдруг обратил внимание, что несмотря на всю неоднозначность обстановки, Лерка расплывается в улыбке.

– Ты чего? Что развеселилась?

– Хи-хи, жена. – Лера ущипнула Павла за бок.

– Да, уж. Женщины. – подумал Павел.

Внутри корабля было серо и уныло. Правда, где-то раздавались звуки, не то что бы музыка, но точно какая-то отрывистая мелодия. Внутреннее пространство космического исполина не было задействовано даже на процент. Та палуба, с которой на улицу вела откинутая аппарель, являлась практически его срединно-горизонтальным уровнем, и единственной, на данный момент, жилой зоной. Днище и нижние палубы, были смяты в результате падения гиганта, и углубились в почву. Большая часть верхних палуб, деформированы и безвозвратно непригодны, по той же причине. Более или менее целой осталась средина, да и та не использовалась в полном объёме. Несколько коридоров с каютами и пол десятка общих хозяйственных помещений.

Напротив аппарельного проёма большое свободное пространство оборудованное под столовую. Столы, стулья, какие-то аппараты, не то холодильники не то духовые шкафы.

– Столовая раньше на другой палубе была, выше. – ответил на не заданный вопрос Вир, поймав взгляд ребят. – В той стороне коридора туалеты, мужской и женский. В этом, в торце, душевые. Общие. Нам сюда.

Свернули в перпендикулярный коридор, прошли мимо нескольких дверей.

– Запоминайте, четвёртая дверь справа. В этом коридоре были каюты сержантского состава и пилотов. Все двухместные. Дверей нет, так что первое время, личные вещи оставлять не советую.

Вир вошёл в проём каюты напротив. Взял с полки пару ремешков на липучке. Одел ребятам на запястья.

– Вы дикие. Это ваши персональные метки, до тех пор, пока вам не установят нейросеть. А сейчас в столовую.

Вернулись теми же коридорами до помещения столовой.

– Запоминайте сразу, повторять не стану. – начал Вир. – Это кухонный 4-D синтезатор. Меню тут всегда одно, так что просто поднесите сюда метку, получите порцию на ужин. На завтрак ещё синтезатор выдаст сухой паёк, забрать не забудьте вон из того лотка. Когда поедите, всё бросьте в ту преблуду с дверкой, это деструктор, ну, или утилизатор. Ни с кем не трепитесь здесь. Хотя….. Кто вас тут поймёт, диких-то. Обратную дорогу найдёте сами. Всё.

И Вир удалился.

Первый аппарат выдал на картонном разносе какую-то кашу, в пластиковом лотке. Хотя, скорее не кашу, а холодец, консистенции не жидкой и не замёрзшей. Кусочек чего-то, напоминающего хлеб, и запечатанный стаканчик с жидкостью. Тут же на разносе была пластиковая ложечка.

Ели молча. Еда была практически безвкусной, но жрать хотелось до одури. Холодец, что по вкусу, что по консистенции, был похож на крахмальный клейстер. Хлеб, напоминал кукурузный, а жидкость, оказалась просто водичкой с сахаром. Но, несмотря на относительно небольшую порцию, чувство насыщения пришло.

Возвращались в свою каюту не спеша, думали каждый о своём и старались разглядеть как можно больше. Но ничего примечательного так и не обнаружили. Хотя оба обратили внимание, что люди тут передвигаются свободно, на привязи никто не сидит. Несколько человек свободно вышли из корабля, пошли куда-то, будто по своим делам.

У каюты Леру с Пашей дожидался Вир.

– Лер, это тебе. – Вир протянул Лере нечто похожее на наручные часы. – Это ручной коммуникатор. Переводчик. Вот тут местное время, это кнопка громкой связи. Будешь знать, что о вас вокруг говорят. Паша, как я понял, за себя постоять может.