Однако наедине с Джонатоном произнести подобные слова оказалось гораздо труднее. Конечно, она иногда совершала безрассудные поступки, но все же…

Сейчас маркиз Хелмсли являлся единственным человеком, которого Фиона представляла в качестве своего мужа, и их свидание в библиотеке привело к тому, что ей захотелось обручиться с ним еще сильнее. Фиона давно задавалась вопросом, как может чувствовать себя леди, находясь в библиотеке в канун Рождества, а началось все с того момента, когда она увидела маркиза в этой комнате девять лет назад, когда вместе с семьей должна была отправиться во Францию. Ее родителей пригласили на рождественский бал в Эффингтон-Хаус, и хотя Фионе едва исполнилось семнадцать, ей тоже позволили присутствовать, потому что, как сказала мачеха Фионы, кто знает, когда еще у них появится возможность оказаться на балу в Лондоне.

Рождественский бал оказался именно таким, каким Фиона его представляла: каждую нишу украшали зелень и разноцветные ленты, повсюду слышались звуки музыки и веселый смех. Искусные танцоры кружились на танцевальной площадке, образуя бесконечный калейдоскоп ярких цветов и сверкающих драгоценностей. Дамы, одетые по последней французской моде, флиртовали с мужчинами в изысканных строгих костюмах.

Но самым блистательным джентльменом показался Фионе молодой Джонатон Эффингтон.

Фиона увидела его в дальнем конце зала, и у нее сразу захватило дух. Впоследствии она пришла к выводу, что скорее всего маркиз не был самым красивым или обаятельным, но что-то в его манерах выглядело неотразимым, он словно был окружен каким-то особым светом.

Фионе понадобился по крайней мере час, пока она решилась приблизиться к маркизу, чтобы всего лишь пожелать ему веселого Рождества. В последующий год она прибавила почти два дюйма в росте, и ее несколько полноватая фигура приобрела большую привлекательность, однако в тот сочельник Фиона первой вынуждена была признать, что похожа, скорее, на перезрелую рождественскую сливу. Тем не менее с отчаянностью девушки ее возраста она решила, что должна по крайней мере познакомиться с маркизом Хелмсли.

Когда она увидела, что Джонатон выходит из бального зала, ей удалось незаметно покинуть родителей. В конце концов, возможно, сама судьба позволила ей оказаться на этом балу.

Из-за угла Фиона увидела, что маркиз взял у слуги бутылку и бокалы и проследовал дальше. К счастью, она успела спрятаться за декоративной пальмой, тем самым избежав встречи с проходившим мимо слугой.

Пройдя через холл, Фиона услышала женский смех, долетавший из полуоткрытой двери, и, прижавшись к стене, осторожно заглянула в комнату.

То, что она увидела, привело ее в смятение. Маркиз нежно обнимал женщину сомнительной репутации, и она отвечала ему тем же.

Едва не вскрикнув, Фиона отпрянула от двери. Даже сейчас она ощущала испытанный ею шок и краснела при воспоминании о своих дальнейших действиях. Она решила заглянуть в библиотеку второй раз и убедиться, что ей это не показалось; лишь затем она вернулась в зал в весьма удрученном состоянии.

Некоторое время Фиона тосковала по Джонатону, но волнующие впечатления от последовавшего вскоре путешествия и жизнь в Париже помогли ей забыть все огорчения.

Прошли годы, ее нескладная фигура округлилась, оранжевые волосы несколько потемнели, и молодые люди весьма активно стали искать ее расположения. В итоге она полностью забыла Джонатона Эффингтона, и так продолжалось вплоть до нынешнего дня.

– Да, разумеется. Это необходимо сделать. – Фиона пожала плечами. – Я расскажу Оливеру о желании лорда Хелмсли жениться на мне, после чего мы отправимся к нему с визитом.