Глава ордена его преосвященство епископ де Лануа

Почти в то же самое время, когда происходил разговор между королём и Таньги, молодой мужчина в роскошной одежде осматривал скромное убранство церкви расположенной в аббатстве Бернардинцев. На синем плаще, прикреплённом двумя пряжками к его плечам, красовались…королевские лилии. Молодой человек обладал весьма невыразительным лицом и неприятной улыбкой. Неприятной, по причине многозначительности и коварства, кои одинаково отражала эта самая улыбка. Этот человек являлся ни кем иным, как наследником французского престола. В то время как Дофин, или как его ещё называли, принц Людовик, рассматривал в мельчайших подробностях распятие креста, позади него остановился ещё один молодой человек, облачённый в более скромную одежду. Этот человек обладал отталкивающей внешностью, чем вызывал неприязнь при первом же взгляде. Он обладал маленькими хищными глазами и острым носом. Несколько крупных бородавок расположились на правой щеке этого человека. Тристан Лермит – доверенное лицо и наперсник принца Людовика. Человек, которому Дофин доверял и которого ценил. Их часто видели вместе. Кроме всего прочего, Тристан охранял королевскую особу. Хотя справедливости ради следует признать, что истинное положение Тристана при особе Дофина, не знал ни один человек. Ходили всяческие слухи о том, какого рода поручения выполнял Тристан для своего господина. Но это были лишь слухи и ничего больше. Истину знали лишь двое. Сам Дофин и Тристан. Тристан обладал незаурядным умом и отличался необычайной наблюдательностью. И сейчас, стоя позади Дофина, он зорко осматривал церковь. Заслышав шаги, Тристан слегка откинул плащ и взялся за рукоятку ножа, торчавшую за поясом. Однако, увидев вошедшего, он не только убрал руку с оружия, но и низко поклонился. Настоятель аббатства Бернардинцев, его преосвященство епископ Лануа, прошёл мимо Тристана, не удостаивая его вниманием. Епископ остановился справа от Дофина и скрестив руки, вложил их в просторные рукава рясы. Лануа постарел за эти годы. Лицо было испещрено глубокими морщинами, но взгляд оставался таким же ясным и…холодным. Не отрывая взгляда от распятия, принц Людовик негромко и с отчётливым благоговением заговорил:

– Стоит лишь задуматься, как сразу же приходит понимание величия и бессмертия. Именно они стоят выше всех иных положений. Заставляют нас совершать бездумные, а порой даже безумные деяния. Ибо каждый из нас мечтает приблизиться к ним, ощутить в себе ту святость, что привела спасителя к мучительной смерти. Ощутить, но…не принимать такого же ужасного конца. В этом и заключена наша слабость. Мы желаем получить всё, но не готовы пожертвовать собой. И посему всегда останемся лишь теми, кто будет смотреть на распятие.

– Святость определяется лишь самим господом! – подал голос епископ Лануа. Взгляд Дофина скользнул по лицу епископа.

– Всегда найдутся люди, готовые взять на себя роль творца! – как бы невзначай бросил Дофин. – Удел таких людей забвение. Забвение и мрак.

Епископ незаметно вздрогнул. Он устремил проницательный взгляд на Дофина. Но лицо принца выражало безмятежность. Подозрительное выражение, появившееся на лице епископа, исчезло, уступив место сосредоточенности.

– Ваше высочество всё ещё нуждается в моей помощи? – тихо спросил у принца Лануа.

– Я уже высказал мнение по этому поводу, – так же тихо ответил Дофин. – Мне не ведомы ваши деяния и помыслы, однако я достаточно хорошо знаю, что вы человек могущественный. Очень могущественный. Именно эта причина послужила поводом для нашей встречи. Я знаю, вы преданы герцогу Бургундскому. И это меня беспокоит. Очень беспокоит. Герцог слишком тщеславен. Он только и занимается тем, что строит козни против короля. Его попытки расшатать трон Валуа бывают порою весьма болезненными. Ко всему прочему, – продолжал так же тихо принц Людовик, бросая при этом многозначительный взгляд на епископа, – мне известно, что именно ваше преосвященство оказывает герцогу Бургундскому помощь в таких попытках. Я не вижу другой причины, за исключением той, которая заключена в старой дружбе. Ведь ваше преосвященство прежде служили канцлером герцога Бургундского? Не так ли?