«Что же это такое? – думала Тамара, – Бог ли старается удержать нас вместе, либо Дьявол играет с нами? Чем я должна заплатить за это везение? Должна ли я принять эту удачу, семейное счастье, деньги – и тем самым отвернуться от Бога? Ведь это всё мирское и не может быть дано Богом. В конце концов, чем я это заслужила? Или, наоборот, Бог ставит передо мной выбор: либо успех в жизни, либо любовь?» – Тамара путалась в своих догадках, пытаясь найти объяснение этой тонкой, вплетающейся в её жизнь, мистике, но испытывала чувство вины и страх быть наказанной Богом за её выбор.

– Бог, дочушь, никого никогда не наказывает! – ответила ей свекровь, когда Тамара поделилась с ней своими сомнениями, а потом добавила: – Я вот думаю, что вам надо бы отдельно пожить.

Тамара замерла от удивления. Она была бы рада этому, но не видела сейчас финансовой возможности переезжать в съемную квартиру. То есть деньги были, но не было уверенности в их постоянстве. Если уж начинать снимать квартиру, то нужно иметь постоянный доход.

– Я не знаю. – сдержанно ответила она. – Мы хотели подкопить ещё немного и купить квартиру. Ну, как мы… Я хотела. Ваня пока не хочет, говорит, что лучше деньги в бизнес вложит. А потом уже накопим. – Тамара испытывала чувство вины. Ей вдруг показалось, что свекровь намекает на то, что они должны быть более самостоятельными и подумать о нормальном заработке. Но поняла, что ошиблась, когда услышала ответ:

– Ну, так и пусть вкладывает, куда хочет. Лишь бы ума набирался. – небрежно бросила Света. – Саша вам купит квартиру.

– В смысле купит? Мама, вы так говорите, будто за хлебом сходить. – У Тамары перехватило дыхание.

– Да успокойся, дочушь. Отец Шандору после свадьбы купил и Вите купил. И Ване купит. У него скоро крупное дело намечается. Он уже сам говорил, что с того барыша купит квартиру Ваньке.

15

Когда Тётка открыла входную дверь, из её привычно безмолвного жилища в темноту подъезда пролился не только свет, но и шум, создаваемый несколькими людьми. Она, не понимая, что происходит, вошла в дом и заглянула в комнату. Посреди стоял накрытый стол, за которым сидели мужья всех племянниц и, рядом со своим отцом, 8-ми летний сын младшей Анжелы. Несмотря на местами ободранные обои, бетонный пол без покрытия, вставленный кусок фанеры в наполовину выбитом окне, в доме появилось подобие уюта и семейного тепла. Даже периодические взрывы с линии фронта как бы притихли. Два сына Гали, один 23-х лет, другой 22-х, и 21-летний сын Иры громко обсуждали недавнюю атаку ополченцев и взрыв скорой помощи, покуривая на кухне, у окна. Галя поставила на стол жареную утку на большом металлическом подносе. Увидев Тётку, она посмотрела на неё искоса и по-доброму улыбнулась:

– Ну что, встала? Проходи!

Тётку охватило радостное, доброе чувство, которое она не могла показать – что-то изнутри ей мешало, даже гадко было менять себя. Но к перемене тянуло через силу. Цыганка почувствовала себя ослом, которого за узду тащит вперёд сильная рука, и как бы она не упиралась, мало-помалу идёт за этой рукой.

– Ну спасибо. Пригласили меня к себе домой, – зло пробубнила Тётка, продолжая упираться руке.

– Ну вот! Ей как лучше хочешь, а она с порога хамит! – возмутилась Галя.

– Что значит «лучше»? Чего за повод? Решили моей жилплощадью воспользоваться? Могли бы поставить в известность. – Она скинула обувь, надела тапки и сняла куртку.

– Ну ты даёшь, Тётка! – обиженно ответила Галя. – Мы ей стол собрали, хотели второй день рождения отметить, а она…

– А на первый ты где была, мать Тереза?

– Ой, да ну тебя! – обиделась Галя и ушла на кухню дальше помогать сёстрам.