– А что, разве кто-то сопротивлялся? – театрально вскинув свою бровь, спрашивает он меня. – Что-то я не заметил, чтобы ты кричала, звала на помощь или торопилась вызвать полицию и гаишников. А может быть, прости, ты всё-таки хочешь оформить аварию и выплатить мне несколько миллионов? Я не против, – насмешливо продолжает он.

И тут ужасная усталость наваливается на меня огромной неподъёмной ношей.

Я понимаю, как я смертельно устала за последние пару часов.

Мне становится совершенно плевать на то, что сейчас может со мной сделать этот наглый самец. И я просто отвечаю ему:

– Делайте, как знаете. Мне всё равно.

И тут снова ловлю на себе его удивлённый взгляд.

– Отлично, лялька, идём за мной, – приказывает он мне, и я послушно семеню за ним на своих офисных каблучках, еле поспевая за его размашистым широким шагом.

И мне даже становится интересно, куда же мы приехали, и что он собирается со мной делать. Ну не пирожки же из меня крутить, в конце концов!

И тут я прыскаю от смеха об одной только этой мысли о страшных цыганских сказках, про человечинку в пирожках и ужасные проклятия.

Я стою и трясусь от хохота, чуть ли не согнувшись пополам, представляя, как сейчас попаду в лапы к ужасным цыганам, которые похищают людей на пирожки. Хотя в этом нет ничего смешного. Но мне кажется это безумно комичным, и я стою на садовой дорожке, не в силах успокоиться.

Ну что же. Никто не отменял обычные бабские истерики.

– Да что это с тобой, лялька? – слышу я над собой низкий голос Сандро