Суета, творившаяся здесь, меня всегда удивляла, и, в то же время, завораживала. Все эти люди, таскающие туда-сюда бедных животных, по-видимому не испытывали к ним никакой жалости. А к каким-то блеклым круглым железкам и цветным бумажкам относились с таким трепетом, словно в них была заключена их собственная жизнь. Если с первым я еще мог свыкнуться, то влечение людей к материальным ценностям (а вернее – к их количеству) у меня всегда вызывало насмешку и отвращение. Я, конечно, понимал, что эти побрякушки нужны человеку, чтобы он существовал. Просто так было устроено в этом мире. Но у меня крутился в голове вопрос (у меня, у пятилетнего, но это факт!): а можно ли что-то изменить здесь? Ведь жизнь людей была невероятно скучна, лишена самого главного – понимания ее сути. А если представить, что вместо обычных денег человек смог бы расплачиваться, делясь своими знаниями, жизненным опытом, стихами, рассказами, историями, например?! Это я сейчас понимаю, что мое детское представление об идеальном мире, взаимоотношениях между людьми являлось на самом деле самой большой утопией, когда-либо существовавшей, у которой не было ни единого шанса выйти за рамки одного человеческого разума. Но в тот день умом пятилетнего мальчишки я для себя твердо решил: нужно что-то изменить. Я не понимал: что? Но я знал, что когда-нибудь это станет в моих силах. В моих руках будет дать человеку шанс окунуться в мой мир, в мою утопию, где деньги – это ничто, а человеческая Жизнь – это стрела, летящая к мишени через множество ярмарок, где разменной монетой является внутренний мир этого человека, а длина полета стрелы зависит от его поступков.

С такими странными для ребенка мыслями я бродил среди торгующих людей и обреченных животных. Небо над головой вдруг стало серым от туч, и в вышине просверкали молнии. Мне за шиворот упала первая капля, и я захотел вернуться. И тут мне стало страшно. Я подумал: а ведь и мой отец точно такой же, как все! Еще ужаснее оказывалось то, что и мой десятилетний брат Алексей не менее безжалостен и глуп. И это те люди, к которым я постоянно приставал с вопросами! Мне стало горько за них. Но все-таки я был вынужден у этих невежественных людей брать необходимую информацию о том, что нас окружает, чтобы из этих крупиц делать фундамент, на котором я и собирался построить свой собственный мир. Не хочу, чтобы вы думали, будто я не любил своих родных. Это не так. Я их очень любил. И потому они были первыми, перед которыми я был готов распахнуть свои двери.

Пошел дождь. Люди стали прятаться под навесами. Нужно было возвращаться к отцу, который мог меня искать. Сорвав большой лист лопуха, я накрыл им голову и двинулся назад. И тут в стороне я увидел толпу, обступившую кругом какой-то пестрый шатер. Я остановился. Дождь набирал обороты, выбивая над моей головой чечетку и вонзаясь в лужи взбеленившимися змеями. Мне стало казаться, что злобное шипенье невидимых рептилий, от которого мое маленькое сердечко замирало, предвещает, если не конец света, то всемирный потоп. Маленькие лужи собирались в одну большую, выбраться из которой я все не решался. В конце концов мое воображение немножко остыло, а мое любопытство пересилило опасность получить от родных хорошую взбучку, и я подбежал к толпе. Судя по тому, как люди восторженно хлопали, я догадался, что внутри кольца было что-то очень интересное. Я протиснулся вперед и увидел такое, от чего захватывало дух, – и сразу забыл о несуществующих змеях, падающих с неба. То, что я увидел, было поистине достойно оваций, раздававшихся вокруг шатра! Огромный мужчина с голым торсом в широких голубых шароварах, запрокинув голову, глотал огонь! Маленькая девочка в красном платьице с белыми горошинами раз за разом подносила ему небольшие зажженные факелы, которые тот всовывал себе в рот, а когда вынимал их, огня уже не было. Я заворожено наблюдал за происходящим, и мне стало казаться, что этот мужчина, на самом деле, настоящий дракон, принявший человеческий облик, и что вот-вот, еще совсем немного, – и он выдохнет на стоящих рядом людей огромный столп огня.