Протянув руки, она бережно взяла меч и прошептала:

– О, Яньлэй[9], как же мы давно не виделись… ты столько лет служил своему хозяину, но так и не смог его уберечь.

Уложив меч перед собой и проведя пальцами по его ножнам, Цянь Жунъюй спросила:

– Как умер Ху Симао?

– Из-за болезни. Он долго мучился, а сегодня утром не проснулся.

Госпожа Цянь медленно кивнула и, не глядя на Вэнь Шаньяо, произнесла:

– Ху Симао доверял тебе, раз отдал Яньлэй. Так и быть – можешь остаться в Доме наслаждений, пока я не решу, что с тобой делать.

От неожиданности Вэнь Шаньяо едва подавил смешок. Откуда это внезапное сочувствие? Прояви Цянь Жунъюй сочувствие к Ху Симао как минимум года два назад, хоть и тайно, тот не мучился бы от каждодневной боли, умирая подобно побитой и никому не нужной собаке, которую все еще греют мечты о родном доме. В этом вся суть заклинателей: их жалость ничего не стоит, а сочувствие приходит слишком поздно.

– Благодарю, госпожа Цянь. Ваша милость не знает границ.

Цянь Жунъюй скривилась в усмешке и произнесла:

– Думаешь, насколько же я лицемерна, раз, даже зная о судьбе старого друга, так и не смогла ему помочь? Что ж, не смею тебя винить в таких мыслях, но тут все куда сложнее, чем кажется.

– Что бы я ни думал, это не имеет значения. Я лишь исполнил последнее желание господина Ху, – с притворным уважением произнес Вэнь Шаньяо.

Заклинательница вздохнула и махнула рукой:

– Можешь идти. А-Лю[10] присмотрит за тобой. Спрашивай у нее все, что нужно: она даст тебе еду, воду и новую одежду.

Вэнь Шаньяо поклонился, покинул комнату и взглянул на приставленную к нему молодую девушку. Каждый цунь[11] ее кожи покрывала краска, отчего от природы невыразительное лицо так и привлекало внимание. Но стоило отвернуться, как облик девушки терялся в памяти, и, хотя для нее это было большим ударом, для Вэнь Шаньяо это было подарком судьбы. С детства, обладая самым заурядным лицом, он при помощи краски мог слиться как с оборванцем, так и с заклинателем. Прекрасная маскировка, способная обдурить каждого, ведь в истинном облике Вэнь Шаньяо был ничем не примечательным, а когда его портреты начали развешивать на улицах, стражники и вовсе хватали каждого второго. Вот только после перерождения человеческий облик утрачивался все больше и больше, пока и вовсе не исчез.

– Можешь звать меня Хуа Хэлю, – представилась девушка.

– Вэнь… то есть Ян Сяо, – быстро опомнился Вэнь Шаньяо, мысленно дав себе подзатыльник. – Позволь спросить, ты поешь?

Девушка удивилась и робко кивнула.

– Как ты понял?

– У тебя очень красивый голос. Навряд ли госпожа Цянь стала бы его прятать.

Хуа Хэлю покраснела, поспешив прикрыть лицо широким рукавом, и пробормотала:

– Наверняка ты голоден… я провожу тебя на кухню.

Отвернувшись, девушка повела по коридору едва заметно улыбающегося Вэнь Шаньяо. Впервые эта встреча вызвала у него не панику и тяжесть в груди, а радость. Он знал эту девушку еще в первой и последующих жизнях. Не выйдя лицом, Хуа Хэлю прославилась своим нежным голосом. От ее песен плакала и возносилась сама душа, а заклинатели готовы были отдать последние деньги, лишь бы ее пение не прекращалось. Хуа Хэлю едва ли не единственная, кто был добр к Вэнь Шаньяо, но однажды она умерла по его вине, оказавшись не в том месте и не в то время. Однако в прошлом лицо девушки, изуродованное некрасивым шрамом, скрывала маска. Видимо, она еще не успела получить злосчастный шрам.

Приведя Вэнь Шаньяо на кухню, Хуа Хэлю усадила его за пустующий стол, угостив свежей горячей лепешкой и плошкой риса с бобами. Уже успевший к тому моменту проголодаться, Вэнь Шаньяо быстро пробормотал слова благодарности и принялся за еду. От наслаждения на глазах выступили слезы. Когда он в последний раз ел настолько вкусную еду, да еще и без следа крови?! Нет, все же есть плюсы в теле этого баловня судьбы!