Бэй Ху какое-то время молчал, а затем заговорил:

– Это не так.

Ши Цзысюй вопросительно приоткрыл глаза. Но Бэй Ху накрыл их своей ладонью, заставляя Ши Цзысюя опустить веки.

– Когда я попал на гору Хунфэн, мне было девять. В первый же день на входе в обеденный зал меня снёс с ног какой-то бешеный сопляк, – Бэй Ху едва заметно улыбнулся. – Этот сопляк был худым и мелким, но проворным и шумным. Очень шумным. Ты часто занимался всякой ерундой, и мастер Ли тебя всё время ругал за это, но ты находил десять тысяч оправданий в ответ. И каждое из них, как ни странно, звучало разумно. Но это очень отличало тебя от других. Хотя ты ужасно раздражал, на самом деле я завидовал, что ты мог быть таким простым и непринуждённым.

– Ого… – прошептал Ши Цзысюй, – безупречный Бэй Ху… в чём-то мне… завидовал.

Бэй Ху сменил руку и посмотрел на юношу, лежащего на его ногах. Ши Цзысюй был бледным и имел болезненный вид, но в глазах Бэй Ху появилась едва заметная нежность. Спустя какое-то время он заговорил снова:

– С того самого дня в обеденном зале я наблюдал за тобой. Где бы ты ни появился, всё превращалось в бардак, но для меня было куда важнее, что это был ты. Возможно, ты никогда не думал об этом, но ты на самом деле особенный. Ты отличаешься ото всех, кого я когда-либо встречал. Я хорошо запомнил один день. Тогда мне было лет тринадцать, я был на втором этаже библиотеки, за окном шёл дождь. Я сел на подоконник. Всё небо было затянуто серыми тучами, было очень тоскливо. Потом я заметил внизу фигуру, идущую под дождём. Это был ты. Ты шёл без зонта, весь промок до нитки. Но… ты улыбался. Казалось, ты был так счастлив. Ты остановился и поднял голову, дождь потоками омывал твоё лицо, а ты продолжал улыбаться. Тогда я подумал, что во всём этом сером дне и сером мире был один луч солнца, и это был ты. Я просто не мог перестать смотреть на тебя. Только ты мог найти что-то хорошее в затянувшемся дожде. Ты всегда и во всём искал что-то хорошее. И даже когда Янь Цюлинь приставил меч к твоему горлу, ты ни на секунду в нём не усомнился. А у меня в тот момент едва сердце не остановилось… Ты как редкое сокровище, которое появляется раз в тысячу лет. И я хотел бы забрать тебя и спрятать ото всех, и никогда ни с кем не делиться тем теплом, которое ты излучаешь. Но я знаю, что без этого всего ты зачахнешь как цветок без солнечного света. Поэтому я могу лишь следовать за тобой.

Бэй Ху хотел прикоснуться пальцами к щеке Ши Цзысюя, но сдержал себя, сжал руку в кулак и отвёл её в сторону.

– Я не бесчувственный, – немного хриплым голосом проговорил он. – Просто… Я всегда боялся, что мои чувства не примут. Я до сих пор боюсь, что… ты не примешь меня.

Он посмотрел на Ши Цзысюя. Юноша провалился в беспамятство. Его дыхание оставалось частым и прерывистым. Бэй Ху получше укрыл его, а затем всё-таки коснулся бледного лица, проведя пальцами от кончика брови к подбородку.

– Ты спрашивал, зачем я пошёл с тобой, но правда в том, что мне незачем оставаться в Хунфэн, если там нет тебя.

За время пути Янь Лину и Лан Суну не удалось напасть на след сбежавших учеников, что было довольно странно. Но с другой стороны, это говорило о том, что эти засранцы действительно не зря были лучшими учениками школы, раз смогли затеряться в цзянху. Мастера понимали, что Ши Цзысюю и Бэй Ху ничего не угрожает, в отличие от Янь Цюлиня, а потому больше обращали внимание на то, какие настроения царили в цзянху, ведь со дня на день Великий Совет должен будет обнародовать решение Янь Цюлиня, и тогда ситуация может сильно усложниться.