Кстати, спустя неделю встретила этого инженера на улице – под ручку с дамой. Увидев Анну, он ухмыльнулся, а она облегченно выдохнула – значит, все правильно! Ему все равно – она ли, другая, какая разница? Умница она, умница, сразу его раскусила.

Но почему-то после этой встречи ей вдруг захотелось домой.

Каринка много работала – дед Аветис совсем сдал, бабушка Нина держалась из последних сил, а Нуне… Нуне тяжело заболела. Все обошлось, вовремя подхватились, удачно и быстро сделали операцию, прогнозы врачей обнадеживали. Только кормильцем теперь стала Каринка. По ночам писала за деньги диссертации, «диссеры», как она говорила. А что, отличный заработок.

– Все ползу, жирею – вздыхала она. – А как не жиреть? Ночью начинается: кофе, бутерброд, снова кофе, конфета. И опять бутерброд. Иначе усну.

Она и вправду здорово раздалась, а ее яркая южная красота начала увядать.

А вот Аня стала еще суше – годы не брали ее. Да и не рожавшая, она легко сохранила фигуру.

– Сзади пионерка, спереди пенсионерка! – смеялась Карина.

В сорок лет Каринка снова удивила весь мир, объявив о своей новой беременности. Услышав эту новость, Аня вскрикнула и тут же зажала рот ладонью:

– Карка, ты сумасшедшая! В сорок лет и снова без мужа? Нет, ты определенно свихнулась, подруга!

Каринка беспечно смеялась. И снова замуж не собиралась. Будущий папаша оказался ее аспирантом – приезжий парень двадцати восьми лет. Ну, каково? Он не отказывался от ребенка и с удовольствием бы женился на его матери. Но Каринка отмахнулась:

– Замуж? За этого младенца? Еще один рот, о чем ты? Притащить его в дом и повесить себе на шею? Нет уж, спасибо, хватит с меня нахлебников. Сама знаешь – четыре рта. По-моему, достаточно.

Но на этот раз получилась двойня. Два парня. Вот такая ирония судьбы.

И снова прибыла родственница – теперь уже из Баку. А Каринка вышла на работу через полгода – разросшуюся семью надо было кормить.

Только теперь она похудела и перестала быть похожей на себя – ее подчас и не узнавали. Но она была счастлива:

– Три сына, понимаешь? Я же мать-героиня! Ох… Смех сквозь слезы, Анька! – И начинала смеяться, утирая слезы ладонью.

Аня кивала и соглашалась. И в который раз удивлялась Каринкиной стойкости и силе духа.

На пятилетии близнецов Нина Константиновна, оглядев внучку и ее подругу, подняла рюмку.

– Вот как получилось, – тихо сказала она. – И ты, Кара, и ты, Аня… – Она помолчала. – Не очень у вас сложилось, девочки. Не спорьте, не очень! – строго предотвратила она возражения. – Но как уж есть. И дай вам бог сил на все! Тебе, Кара, на детей и на работу. А тебе, Аня, тебе… Ну сама знаешь. Каждый выбирает свою судьбу, какая ему по душе. Вы выбрали свои – и бог вам судья! Только, девочки, будьте здоровы! Я вас умоляю!

Через полгода после этого дня рождения Нина Константиновна ушла. А еще через три месяца ушел ее муж, Аветис Арамович. Не смог жить без любимой Ниночки – проплакал три месяца и отправился следом.

Старший сын Каринки Сашенька вырос умницей и остался все таким же красавцем – лучший мамин дружок. А близнецы задавали жару – когда тебе за сорок, сложновато уже с пацанами. Но Каринка держалась. И мальчишек держала в ежовых рукавицах. Хулиганистые получились парни, но хорошие – умненькие, добрые и понятливые. И все дружно обожали свою шумную мать.

Нуне Аветисовна держалась, но давала о себе знать болезнь, куда денешься. И мальчишки, все трое, теперь, в отсутствие вечно работающей матери, терпеливо, нежно и трепетно ухаживали за бабушкой. В сорок шесть Кара стала деканом.

«Главное, чтобы все функционировало – руки, ноги и голова, – говорила Каринка. – А дальше все будет нормально».