– Ты можешь взглянуть правде в лицо? Тебе же сказали: он не способен учиться в обычном классе.

– Кто сказал? Сучка училка? И это еще мягко сказано. Если она еще раз на меня наедет, я не ограничусь письмом в отдел образования, я вырву ей глазенки вот этими ногтями! Чарли, что ты елозишь? А ну марш в туалет! Ты знаешь, как все делать.

– Ты не видишь? Он хочет, чтобы ты его отвела. Ему страшно.

– Прекрати. Он отлично может сам дойти до туалета. В медицинском пособии сказано: это вселяет уверенность и ощущение достигнутого результата.

Чарли охватил ужас, ожидающий его в комнатке с холодной плиткой. Как войти туда одному? Он тянется к матери, всхлипывая: «Туа… туа…» – и получает удар по руке.

– Нет, – следует суровый приговор. – Ты уже взрослый мальчик, вот сам и разбирайся. Спускай штаны в туалете, как я тебя учила. А если сейчас обмочишься, то я тебя хорошенько отшлепаю…

Я словно заново испытываю его ощущения. Мочевой пузырь раздуло, а родители все ждут, как он поступит. Он уже не хнычет, а плачет. Наконец он теряет контроль над собой и напускает в штаны, при этом закрывая лицо руками.

Стало мокро и тепло, облегчение и страх. Этот страх она заберет себе, как всегда. И хорошо его отшлепает. Она уже подходит с криком: «Ах ты дрянь!» Чарли бросается к отцу за помощью.

Я вдруг вспоминаю, что ее зовут Роза, а его Матт. Надо же, забыл имена родителей. А еще Норма. Странно, я так давно их не вспоминал. Вот бы увидеть лицо Матта, чтобы понять ход его мыслей. Помню только, как она начала меня шлепать, а Матт Гордон развернулся и вышел из квартиры. Жаль, что я почти не вижу их лиц.

Как это я раньше не замечал, какая мисс Кинниан красивая? У нее голубиные карие глаза, а перистые каштановые волосы почти касаются ямочки на шее. А когда улыбается, кажется, что она надувает губки.

Мы сходили в кино, а затем поужинали. О чем был первый фильм, я толком не понял, так меня волновало ее присутствие. Дважды ее голая рука коснулась моей на подлокотнике, и оба раза я свою отдернул от страха, что она выскажет недовольство. Все мои мысли были о ее нежной коже в десятке сантиметров от меня. Впереди, через ряд от меня, я увидел молодого человека, обнимающего за плечи свою девушку. И мне захотелось точно так же обнять мисс Кинниан. Жутковато. А если незаметно… положить руку на изголовье… потом чуть выше… еще чуть-чуть… вот уже и шея…ну же…

Так и не отважился.

Единственное, что мне удалось, это положить локоть на изголовье… и тут же пришлось вытирать пот с лица и шеи.

Один раз ее нога случайно коснулась моей.

Это было такое испытание, до того болезненное, что я заставил себя думать о другом. Первый фильм был о войне, и я запомнил только самый конец, когда солдат возвращается в Европу, чтобы жениться на женщине, которая спасла ему жизнь. Второй фильм меня заинтересовал. Психологическое кино о влюбленной супружеской паре, которая при этом все разрушает. Все идет к тому, что мужчина ее убьет, но в последний момент она что-то выкрикивает во время ночного кошмара, и это воскрешает в его памяти нечто из детства. Эта картинка помогает понять, что его ненависть на самом деле направлена на порочную гувернантку, которая запугивала его страшными историями, что оставило в его личности неизгладимый след. Он издает радостный крик от этого открытия и тем самым будит жену. Муж заключает ее в объятья, из чего можно заключить, что все его проблемы решены. В общем, дешевка. Видимо, я выказал свое неудовольствие, поскольку после сеанса Алиса спросила меня, чтó мне не понравилось.