Многие из цветовых образов прошлых веков уже не обладают прежними значениями и не могут производить того впечатления, которые производили раньше. Во многом это связано с тем, что, современные постройки восстанавливаются на основе не культурологических, а историко-архитектурных исследований и в результате начинают выглядеть не так, каким были для современников, а так, какими их себе представляют реставраторы. Восстановленный таким способом цвет теряет свои главные качества. Даже если с полной достоверностью воссоздать в пространстве города цвета, которые в прежние времена считались роскошью и редкостью, и использовались, чтобы показать богатство и разнообразие, мы получим образ, в котором со временем изменилось самое главное – его смысл, концепт, идея.

Каждый колорит представляет собой в определенной степени задачу, которую люди осознанно или бессознательно стараются решить. Подходящий ответ удается найти лишь если цветовой шифр рассматривать в контексте социальных связей, как часть культурного канона отправителя и получателя цветового сообщения. Каждый цветовой образ воплощает наглядный социальный порядок, «микрокосм социальных отношений», «поле противостояния власти и сопротивления ей»[38]. В таком широком смысле он становится сразу и панорамой, и сочинением, и микрокосмом, и палимсестом[39].

Культура формирования городских цветовых пространств Античности начала складываться в I тысячелетии до н. э. под влиянием двух центров – сначала греческого, затем – римского. Вследствие отделения ремесла от земледелия и роста товарно-денежных отношений на присредиземноморских землях Эллады и Малой Азии появились греческие города-государства – полисы, жизнь в которых усилила социальные связи и зависимости.

Архаические полисы представляли собой столицы карликовых государств, территория которых, кроме самого полиса, включала также примыкавшие к ним политически зависимые деревни (комы), и могли иметь различное управление – олигархическое (например, в Спарте) или демократическое (например, в Афинах V в. до н. э.)[40].

Статусный портрет древних городов был достаточно прост и насчитывал не более нескольких десятков статусов. Однако здесь существовала выраженная имущественная и социальная дифференциация. В социальной структуре греческого города были хорошо различимы три класса, разные не только по способам получения и размерам богатства, но и по характеру своего менталитета и образу жизни.

Город разрушил сословную иерархию, и на вершине социальной структуры разместилась не только старинная родовая знать, но и вышедшие из простонародья собственники больших ремесленных мастерских, торговых кораблей и крупных денежных сумм, пускаемых в рост. Вместе они образовали социально неоднородный господствующий класс рабовладельцев. Основная часть полисного населения состояла из свободных мелких производителей, прежде всего земледельцев, которые в Афинах назывались зевгитами и фетами, а также зависимых работников и рабов[41].

В Риме, где на протяжении первых веков его существования (VIII в. до н. э. – VI в. до н. э.) установилась царская власть, а затем аристократическая республика (V в. до н. э. – I в. до н. э.), двумя основными сословиями были патриции и плебеи. Патриции входили в состав сената, высшего органа власти, и занимали все высшие должности в государстве, в том числе и должности консулов – правителей государства. В городах римской империи социальная структура существенно усложнилась, включив всадников, нобилитет, вольноотпущенников, провинциалов.