Виньен решает подумать, а пока принимается за задание. Надо же, Пхан тоже имеет привычку зажимать между ног одеяло. Больше, наверное, ничего общего не осталось. Джинхён – самый желанный человек на планете, а его младшая сестра ощущает себя подобием человека, да и то лишь когда рядом Джинхён. Всегда так было. Хён единственный, кто ни разу не унизил Виньен. Пхан Джинхён был рядом после того случая. Но об этом лучше не вспоминать, потому что скоро подойдёт к концу лучшая в жизни ночь и нужно потратить время так, чтобы не сожалеть о чём-либо.

Недавно выпадал первый шанс вот так же побыть с братом вдвоём, но Виньен умудрилась ту возможность просрать. Когда кричала во сне на прошлой неделе, то выгнала прибежавшего старшего. А почему так произошло, сама осознала не сразу. Будто сработала заложенная в память программа. В голове заскрипело «девочке не следует быть с мальчиком в одной спальне без взрослых». Виньен тогда оправдала свою грубость заботой о старшем, ведь тому необходимы покой и отдых. Но если уж по чесноку, то Ёнсок просто-напросто разрыдалась бы. Знакомое с пелёнок лицо склонённого хёна над лицом Виньен выражало сосредоточенное беспокойство, готовность позаботиться о своей младшей плескалась в черноте его невероятно проницательных глаз. Подобное выражение во взгляде Джинхёна Ёнсок давно присвоила себе, по отношению к кому-то другому она его не замечает.

Как же ей хотелось тогда горячих, участливых объятий. Каждая клеточка её тела тянулась, все молекулы превратились в единый магнит. Остановил тот же скрип в черепной коробке: «девочка не должна виснуть на мальчике», «девочке не положено реветь при других, если она не хочет прослыть истеричкой». А спрятать голову под подбородок Джинхёна можно? Прислониться к его груди, будто к стене, чтобы ничего и никого больше не видеть? Виньен бы на всю жизнь хватило воспоминаний о подобной близости. А ещё, для закрепления впечатлений, послушать, как бьётся небезразличное сердце.

Когда они были маленькие, Виньен любила подползти к старшему, зарыться носом в ворот пижамы и найдя пуговицу, брать гладкий и тёплый предмет в рот, посасывая. Так говорили. Сама Ёнсок ничего подобного не помнит. Но пахнет от Джинхёна и правда всегда хорошо и вкусно. Он, как специально, выбирает средства для кожи с отдушками то мороженого, то карамели, то ещё чего-нибудь такого, что попробуй не захотеть хотя бы его пуговицу облизать. Ёнсок привстаёт на локтях, старший так расслаблен, с ним можно делать всё что угодно. Она снимает блок с монитора и подсвечивает экраном свисающую с кровати руку. Даже пальцы у Джинхёна красивые – жилистые, тренированные. Лак на коротко остриженных ногтях чёрно-белый, это так по-домашнему. Чёрный с белыми розочками лак и чёрная плюс белая спальни. Забавная аналогия. Виньен улыбается собственной шутке и, фыркая, чуть не утыкается носом в расслабленную ладонь.

И зависает.

Ну вот как такое сосуществует в природе, сильные руки, способные задушить под тонкий аромат ванили? Интересно, остался в морозилке пломбир? Поесть и поспать, сладкая парочка желаний. Откинувшись на ковре под нависающей пятернёй, Виньен рассматривает пясть и утончённые фаланги в рассеянном свете ночника. Безымянный чуть длиннее указательного, средний – самый выдающийся. Широкие узелки суставов… и как Джинхён просовывает свои пальцы в тесные кольца? Украшения он всегда предпочитал скромные, гладкие, зацепок не оставляют, не поцарапают. Если бы не риск разбудить старшего, она бы точно сгоняла к холодильнику.

Виньен снимает блок с монитора, открывает задание и поглядывает на нависающие кончики пальцев. Ну серьёзно, что ли, она пуговицу хёна сосала? Неплохо забыть о подобном, даже сердце от неловкости норовит выпрыгнуть и забиться в углу для наказания. Но, может, врут? Скорее всего. Правда лишь в том, что Ёнсок не прочь забраться в нагрудный карман Джинхёна, и пока он проводит время с другими людьми, она свернулась бы жёлтым цыплячьим клубком и не вылезала. Да, вот это правда, но ведь близкие родственники же, хоть уже давно не особо родные.