«Что ж, – подумал Андрей, – еще раз убеждаемся, что резервы мои все же не безграничны. Нет, надо где-то приземляться, а то так можно и замерзнуть или свалиться. Я только утром чуть в ледышку не превратился, и вот снова, пожалуйста! Так, в городе садиться нельзя, заметят, слишком далеко от города – потом дороги не найдешь. Остается – парк: его я неплохо знаю, и виден он отсюда хорошо, а там я найду знакомую тропинку, и если приземлиться где-нибудь скраешку, то за час в хорошем темпе можно до дома добраться. Конечно, мама спохватится, если уже не спохватилась, придется врать, придумывать какое-то правдоподобное объяснение. Что ж, теперь уже ничего не сделаешь, как всегда, мне любой эксперимент боком выходит».

Андрей решил напоследок, прежде чем приземлится в зоне лесопарка, исполнить свое навязчивое желание раннего детства, посидеть на облаке. Как раз над головой его проплывали темные ночные облака, которые были вполне пригодны для этой цели, и Андрей, выдав мысленный посыл, пошел вверх. Как ему казалось, до ближайшего облака было не больше километра, и только крупная ночная птица, пролетавшая мимо, шарахнулась в сторону с испуганным криком.

«Ну вот, – подумал Андрей, – даже птица меня испугалась, что же о людях тогда говорить!»

Почувствовав, что стало еще холоднее и зуб на зуб не попадает (надо было потеплее одеться!), Андрей решил увеличить скорость подъема: идея фикс посидеть на краю облака, не давала ему прислушаться к здравому рассудку и закончить эксперимент, к которому он недостаточно подготовился.

«Сейчас, – думал наш герой, – быстро до облака доберусь, посижу с краешку секундочку, осмотрюсь с этой высоты и сразу обратно».

Он выдал весь ментальный посыл, на который был способен, и тут случилось непредвиденное: то ли сосуды его мозга не справились со слишком быстрым ускорением, то ли он обесточился в плане энергетики, вложив весь ментальный потенциал в мысленный толчок. У Андрея возникла резкая дурнота, головокружение, в глазах потемнело на фоне неприятного ощущения, что он проваливается, но только не вниз, а вверх. В следующий момент он, очевидно, потерял сознание, к счастью, на краткий миг, иначе в этом месте можно было бы заканчивать наше повествование.

Когда Андрей пришел в себя, то увидел, что огни города стремительно несутся ему навстречу, и понял, что в момент потери сознания утратил контроль над гравитацией и с ускорением эм-же-квадрат-пополам падает вниз. Страх леденящей рукой стиснул горло Андрея, он вновь судорожно начал формировать антигравитационную мыслеформу, но то ли страх отнял его силы, то ли нарушилось что-то в самом механизме левитации, только к своему величайшему ужасу Андрей понял, что антигравитационная пропитка получается лишь частично, и что хоть скорость падения несколько замедлилась, однако она вполне достаточна, чтобы разбиться в лепешку. Только тут до Андрея дошла закономерная мысль парашютиста, у которого не раскрылся парашют, что это конец. Еще буквально полчаса назад он чувствовал себя властелином мира – и вот тебе, умереть такой нелепой смертью! Но ведь это же невозможно! Ведь некие Высшие силы, неожиданно одарившие его удивительными паранормальными возможностями, наверное, собирались возложить на него какую-то чрезвычайно важную миссию! Неужели они позволят ему так нелепо погибнуть?! Можно сказать, на пике триумфа, когда он осваивал искусство, которым в истории человечества владели всего лишь единицы, ну там Будда, Миларайпа, Роджер Бэкон! И теперь из-за нелепой случайности все пойдет прахом! Нет, ОНИ не могут позволить ему погибнуть?! Во всем, конечно, виновата его гордыня, но если бы Бог дал ему шанс, он бы исправился, непременно исправился! О., неужели этот чудесный дар был всего лишь ловушкой, непреодолимым соблазном, чтобы погубить его?! Его, такого умного, красивого, юного, доброго?! Почему он не послушался Аню, ведь она предупреждала его, чтобы он поберег силы и не занимался самоэкспериментаторством. О, Аня, Анечка, больше он ее никогда не увидит! Неожиданно Андрей понял, что совершенно не по-детски и вообще как-то не по-человечески, со всей космической силой любит эту девочку, которую встретил всего два дня назад, но которая перевернула всю его жизнь. Увы, теперь этой жизни осталось меньше минуты, и самым страшным ему казалось уже не то, что его сейчас не будет, а то, что он уже никогда не увидит эту удивительную девочку, которую, как ему на мгновение показалось, он знает не два дня с небольшим, а сотни, возможно даже тысячи лет. И тут уже совсем неуместным за несколько секунд до гибели прозвучали строки стихотворения, которые он слышал у моря Вечности и которые, как оказалось, сочинил он сам в некой другой ипостаси: