«Возможно, – подумал Андрей, – тот, взрослый, душа которого сейчас в меня вселилась, был здесь раньше, возможно даже с двойником Ани встречался, чего ж тут удивительного?»

Отойдя от мамы, он неспешно прогуливался по церкви. Вечерняя служба уже закончилась, народу было немного, и он уже без особого удивления отмечал, что вот эту икону он видел, а вон там должна быть такая-то икона – и она там и правда оказывалась. Тут его внимание привлек образ, с которым, как ему показалось, у него были связаны особо яркие впечатления. Впрочем, он не мог припомнить конкретных событий, он только знал, что к ним какое-то отношение имела Аня. Икона эта, как он сразу же вспомнил, называлась «Сошествие во ад», и Андрей с интересом начал вглядываться в известный евангельский сюжет, хотя, почему именно этот сюжет привлек его внимание, он сам не мог понять. Неожиданно ему показалось, что здесь что-то не так, хотя он точно знал, что не двигал свою точку сборки, смещение которой приводило к изменению восприятия мира. Тут он увидел, что фигура Христа, спускающегося в преисподнюю внутри золотого эллипса, исчезла, а вместо нее возникла словно бы фотографическая карточка десятилетнего мальчика. Это был он сам, в ковбойке и шортиках, а вместо лукавого коричневого беса появилась темная фигура монаха с глухо опущенным на самое лицо капюшоном и с медальоном в виде железного куба поверх черного плаща до земли.

Дальше все произошло очень быстро: эллипс с копией Андрея и монах ожили на иконе, словно мультяшка, эллипс опустился вниз, к самому основанию росписи, черный монах подошел к нему, почтительно поклонился, а затем открыл невидимую раньше дверцу в эллипсе (в объеме он выглядел как золотое, но прозрачное яйцо на подставке из трех лучей). Оживший мальчик вышел наружу, с любопытством оглядываясь, а зловещий монах снял с себя медальон и одел на шею миниатюрному двойнику Андрея. В следующий момент что-то на поверхности иконы вспыхнуло, и оживший фрагмент сюжета исчез, оставив после себя прежнее изображение.

«Так-так, – подумал слегка опешивший Андрей, – еще один двойник объявился! Мне, честно говоря, это начинает уже надоедать. Жил себе, понимаешь, будучи убежден в своей уникальности, в смысле единичности, теперь же выясняется, что всяких там Андреев Даниловых в разных измерениях хоть пруд пруди! Обидно даже. Ладно, не ясно, что мне хотели этим сказать, но сегодня с утра мы и поинтереснее вещи видали. Хотя, этот монах! Он мне почему-то хорошо знаком. Ладно, пойду отсюда, а то что-нибудь опять привидится, надоело уже!»

Андрей подошел к маме и сказал, что все интересное уже посмотрел и вообще устал, и хочет домой. Выходя, он еще раз обернулся и, как ему показалось, столкнулся с тревожным взглядом Богородицы с иконы «Утоли мои печали», которая так же показалась ему странно знакомой. Домой они пришли затемно, Андрей, сославшись на усталость, ушел в свою комнату и тихонечко, чтобы мама не услышала и не заинтересовалась бы, с какой стати он стал закрываться, запер двери на шпингалет.

Из головы его все не шел этот странный феномен с иконой, поскольку никакого разъяснения из своей чудесной вставки на сей счет, он не получил.

«Все же, – думал Андрей, пристроившись поудобнее на диване, – выходит вставка эта моя не всеведуща. Да и притомился я основательно, ноги после нескольких часов ходьбы гудят как у обычного малотренированного мальчишки: выходит ни на роль рекордсмена по марафонским дистанциям, ни на роль чемпиона по штанге я не гожусь. Значит, трансформировался я не полностью, а лишь частично». – На всякий случай он попробовал приподнять старый платяной шкаф, однако даже не смог сдвинуть его с места.