– Ладно, до завтра… – и Анастасия направилась к дверям лифта, ведущего в ее квартиру.

Квартира! Даже воздух в ней, казалось, придает сил.

Анастасия, скинув каблуки с уставших ног, пробежалась по холодному полу… У каждого человека должны быть такие места – это может быть сад, ателье, рабочее место, дом или квартира, – которые становятся как бы продолжением его души. Так мир, в котором жили первые люди, был удивительным материальным воплощением его невидимого творца. Вероятно, поэтому они и поклонялись окружающей природе, такой восторг она у них вызывала.

Анастасия помнила, как мама часто повторяла, что человек должен сделать три главных вещи в жизни: дать жизнь другому человеку, посадить сад и написать книгу. Она воспринимала свою квартиру именно как выращенный ею эдемский сад, храм, где обитает ее душа.

Она прошлась по комнатам, салонам и наконец оказалась в просторном обеденном зале – там откуда ее увезли в больницу, на месте, где она помнила себя в последний раз прежним человеком. Затем она прошла в спальню, где обнаружила множество свертков из разных магазинов. Это была одежда, заказанная ею, пока она еще находилась в швейцарской клинике. Большая кровать, напоминавшая о проведенных в ней ночах, почему-то вызвала отрицательные эмоции. Да и многое в доме, носившее нарочито мужественный оттенок, теперь не казалось красивым.

Первый восторг прошел и сменился прагматизмом. Но сегодня Анастасия уже устала. Она направилась в свой старый кабинет, там постелила себе на диване, на котором, бывало, спала и в прежние времена, а затем, приняв душ, улеглась спать.

Утро в мегаполисе – время пробок. Анастасия плыла на своем «линкольне» по улицам, заполненным машинами. То и дело кто-то, нервничая, сигналил, или вдруг какой-то нахал, не глядя, перестраивался из левого ряда, намереваясь, видимо, повернуть на ближайшем перекрестке. Она едва успела надавить на тормоз, чтобы избежать аварии.

– Эй, ты, соска, куда смотришь! Кто тебя за руль-то посадил? Сиди дома и жди своего пахаря! – крикнул он ей через раскрытое окно.

Анастасия сперва не поняла, что это адресовано ей, но нахал продолжал сигналить, продвигаясь в нужном ему направлении. Тогда она опустила стекло и хотела было ответить наглецу, но тот уже уехал, да и у нее почему-то злость сменилась обидой. «Что он знает обо мне, и как вообще можно так жить и вести себя с людьми?» Тут она вспомнила себя в бытность мужчиной, и краска залила ее лицо.

– Не огорчайся, красавица, он того не стоит, – услышала она голос другого мужчины.

– Спасибо!

Анастасия закрыла окно и еще долго не могла прийти в себя от негатива, который некоторые люди щедро разбрасывают вокруг. Это похоже на острова мусора, которые накапливаются где-то далеко в океанах, но лишь для того, чтобы когда-нибудь захлестнуть нас.

Анастасия оставила машину на вип-парковке, где рядом с табличкой «Артур Вульф» значилось уже и ее имя. Она специально попросила Кейт не убирать старую табличку. Затем направилась в общий лифт. Уже в паркинге лифт был практически заполнен и, казалось, не должен больше останавливаться, чтобы брать еще пассажиров, но он все-таки остановился в холле офисного здания, и тогда Анастасия узнала, какова его полная вместимость.

По совету Кейт она заняла место у дальней стены. Лифт понесся ввысь, но и секунды до ближайшей остановки показались ей вечностью. Кто-то и вправду ухитрился погладить ее по ноге, но разобрать кто это, она не смогла. Это мог быть либо лысоватый толстячок с внешностью бухгалтера, от которого разило каким-то невероятным дезодорантом, похоже, одним из тех, что сводят с ума женщин (как утверждает реклама). И действительно, этот запах мог свести с ума, но бежать хотелось от него, а не к нему. Либо молодой человек приятной наружности с портфелем в одной руке и журналом в другой. Плотность пассажиров была такова, что, отпусти он портфель, тот не упал бы на пол. Вот он, наверно, освободив руку, и шарил по ноге Анастасии и еще одной девушки с раскрасневшимся лицом. Анастасия, помня поговорку, что на воре шапка горит, громко вскрикнула: