– А ты? – прищурилась Ольга.

– Ну, я и сказала, что я пока ещё жива и не худо бы со мной посоветоваться, прежде чем тащить всякую гадость в дом. Я тебе больше скажу: потом она ещё и про черепаху спросила. И опять у него! Она как будто не слышала, что я сказала! Специально так спросила, чтоб меня довести!

– А какая у неё черепаха? – поинтересовалась Ольга.

– Что? – Лилия вытаращила глаза. – Да какая мне разница, какая черепаха?

– Зря ты так. Сухопутные черепахи очень милые. И запаха от них никакого. У меня в детстве была такая. До сих пор у мамы живёт. Почти тридцать лет.

– Им только дай поблажку, они мне сюда змею притащат!

«И впрямь, – подумала Ольга, – слишком много змей на единицу площади – не очень хорошо», – и спросила:

– Так чем закончилось?

– Разругались мы с ним в пух и прах. Передрались даже.

Ольга вздрогнула:

– Как?

– В общем, пока он у них живёт. Но я чувствую, что планов своих он менять не собирается. Скоро снова начнут меня атаковать. Кстати, он же не в первый раз руки распускает.

– Как же так? Он же всегда был воспитанным мальчиком! – изумилась Ольга.

– А вот так! У меня руки были – в сплошных чёрно-синих кровоподтёках. Чуть я начну говорить что-то против его пассии очередной – он кидается на меня, как сумасшедший.

– А вот это уже просто опасно, – с тревогой сказала Ольга. – И выход только один – разъехаться вам, и жить тебе спокойно в маленькой однокомнатной.

– Смеёшься? Куда разъехаться? Как я двухкомнатную разменяю? Это ж доплата нужна!

– Ну, не знаю. Дачу продай.

– Ни за что. Да и дача ведь на сына записана.

– Ну, тогда надо как-то находить общий язык. Миллионы молодых пар как-то уживаются с родителями.

– О, это только через мой труп! – неприязненно поёжилась Лилия.

– Так какого ты хотела совета?

Лилия поднялась и вышла из кухни, но через минуту появилась снова и протянула Ольге конверт:

– Вот, читай!

– Что это?

– Письмо родителям этой хабалки.

– Зачем? Что ты там написала?

– А ты почитай-почитай, – настойчиво сказала Лилия и села на прежнее место.

Конверт не был запечатан. Ольга вытащила из него сложенный вчетверо форматный лист А4 и начала читать. В послании, сочинённом канцелярским стилем, сообщалось, что, во-первых, сын автора письма признан душевнобольным и состоит на учёте в психоневрологическом диспансере; во-вторых, занимается рукоприкладством, избивая её, то есть собственную мать; в-третьих, в полиции сейчас идёт разбирательство по поводу нанесённых ей побоев и сломанного пальца на руке; в-четвёртых, если родители девушки являются благоразумными людьми, то должны сделать адекватные выводы из настоящего письма и показать будущему зятьку от ворот поворот. Если же они этого не сделают, то будут позже винить себя в исковерканной судьбе любимой дочери. Поскольку, если человек поднял руку на мать, то нет никакой гарантии, что он не станет избивать жену и детей.

Пока Ольга читала, её попеременно бросало то в жар, то в холод. «О, господи! Куда же это я влезла!?» Она прочла ещё раз и спросила пересохшими губами:

– Лиль, а зачем ты это делаешь? Ты хочешь, чтобы он всю жизнь прожил с тобой?

– Ну, что ты! – горячо воскликнула Лилия. – Конечно, я хочу, чтобы у него была семья и дети.

– И что? Я не уловила твою мысль, – продолжила спрашивать Ольга. – Одна тебе не нравилась, потому что не москвичка. Вторая – потому что с ребёнком. Третья – потому что глупая и с ней говорить не о чем. И вот он нашёл девушку, пусть не красавицу, но с образованием, ты же сама сказала, что она окончила вуз. То есть у неё есть профессия, и глупой её вряд ли можно назвать. И раз уж он привёл её с тобой знакомиться, значит, он к ней неравнодушен. Как минимум испытывает сейчас чувство. Так что тебе ещё?