Она отбросила в сторону шаль и, скрестив руки на груди, мелкими шажками направилась к герцогу. Он смотрел ей прямо в глаза, с любопытством и чуть улыбаясь. Кажется, он не сомневался, для кого затеяно все это представление. Когда их разделял всего пяток шагов, флейта Каомо неожиданно замолчала. Тиана выкрикнула резкое «эла!» и быстрым движением вынула гребень из узла волос. Шпильки посыпались сами, а ливень каштановых кудрей вырвался на свободу. Тиана встряхнула головой, торжествующе-призывно улыбнулась прекрасному, как Звездный бог, герою и, развернувшись на каблуках, бросила цветок незнакомцу в плаще.

Аметистово-лиловый, взъерошенный и колючий даже на вид цветок репейника.

Эта ночь казалась какой-то бесконечной. Спрятаться не удавалось даже за музыкантов и, раз за разом отказывая жаждущим завести с ней более близкое знакомство, Тиана чувствовала себя двухголовой змеей в зоопарке. Та точно так же смотрела на всех презрительно, шипела и временами даже плевалась ядом. Это, правда, совершенно не избавляло ее от назойливого внимания, скорее наоборот. «Какая милая зверушка, как забавно злится!» – наверняка думали и участники, и зрители.

Нира бросала на подругу сочувственные взгляды, но оставить танцы была не в силах. Красный герцог и его мрачный приятель давно растворились в ночи и забрали свое суровое и неподкупное сопровождение. Неподкупность их проверил лично Маро, сунувшись с фляжкой наперевес. От разбитой физиономии его спасло только вмешательство герцога. Сам Маро ничуточки не расстроился и попытался споить кого-то другого. Тиана нисколько не сомневалась, что уже к полуночи он основательно поднаберется, а на рассвете заплаканная Нира будет бегать по всем городским притонам и заглядывать в сточные канавы в поисках бездыханного тела. Все это вызывало у самой Тианы беспросветную тоску.

– Хочешь уйти? – проницательно спросил Каомо.

– Да. Но не могу, – вздохнула она.

– А нечего было тут устраивать… Что это на тебя нашло?

Тиана досадливо отмахнулась и устало прислонилась лбом к его плечу. Когда-то давно она приняла решение никому ничего не объяснять и не собиралась отступать от этого правила.

– Я ещё немного поиграю, и смоемся вместе, – пообещал флейтист. – Хочу еще немного подзаработать.

– Маруш не будет возражать, если ты меня проводишь? – Тиана показала глазами на миловидную барышню, лихо отплясывающую рука об руку с Нирой веселую марджету.

– Не думаю. Еще пара таких задорных кульбитов и у нее оторвется подметка туфельки. Я точно знаю, я ее сегодня подклеивал и видел состояние. Босиком она скакать не приучена, так что мы легко уговорим ее уходить с нами.

Каомо подмигнул и, высвободив плечо, вновь взялся за флейту. В этот раз выбранная им мелодия не вела за собой, как зачастую, а лишь эхом вторила другим инструментам. Флейты, лютни, скрипки, даже арфа звучала этой ночью на Голубиной площади. А вот гитарой владела только Маруш, но она нечасто играла.

Бойкая девица и в самом деле быстро добила несчастную обувь и со смехом раскланялась со своим явно опечаленным кавалером. Тиана жестом подманила ее и без слов протянула флягу, наполненную чистой водой.

– Ох, благодарю, – выдохнула сестрица Каомо. – Как раз то, в чем я остро нуждаюсь.

Некоторое время она жадно пила, потом разразилась звонким смехом.

– Что это на тебя нашло сегодня? Что ты устроила? Никогда тебя такой не видела!  – восклицала она, обнимая подругу.

Тиана улыбалась краешком рта, но не отвечала. До тех пор, пока не было произнесено то, что без сомнения думали сейчас абсолютно все.