В глазах – уверенность. Ни тени боли, хотя Варре известно, как жжет плоть после чароведского пламени.

– Ты… – а ведь и в правду шипит подобно змее. Сердится на него, все еще верная Халифу. И даже мысли не допускает, что предал ее тот ничуть не меньше прочих. Так почему же по-прежнему готова отдать за него жизнь? Из глупости?

Не из глупости, нет. Из верности. Потому как на редкость честна и необычайно покорна. На таких, как Гюрза, держится власть Халифата. И тогда, верно, самому Анвару повезло с фатой. Нужно только уговорить…

– Погоди, – жало клинка мешало сказать. Мужчина мог поклясться: острая боль, что затрудняет мысли, уже стекает по шее тонкой струйкой крови. А ведь это плохо. Не следует терять даже каплю жизни, если желаешь ступить на пески Пустыни. Она, полная бескрайних барханов, всегда голодна. Чуть оступишься – и… – Погоди!

Гюрза не послушна. Стоит насмерть, вдавливая тонкое жало в обветренную шею. Но медлит не из-за жалости. Выслушает?

Может, и так. Однако повиноваться точно не станет, если только по-другому…

– Я могу помочь! – Анвар и сам не до конца верил в то, что произнес. Помочь? Как? У него-то и самого тело отобрали, а он еще стражнице в помощники метит. Впрочем, скажи ему кто, что у человека можно забрать не просто вещь, но саму плоть, рассмеялся бы. А теперь не до смеха. – Не выживешь ведь без меня.

От беглянки не укрылись ни раздражение в тоне Анвара, ни скользнувшая в голосе жалость. Но не смотря на это, она по-прежнему стояла ровно, даже не дернулась от обидных слов. Видимо, чувства свои лучше него сдержать умеет. Вон, только плечо сжала чуть сильнее:

– С тобой – тоже, – едко напомнила Гюрза.

– Я уже помог, – спорить с клинком у горла было не с руки, но другого ему не оставили. – Укрыл от погони.

Надолго ли? Халифат не отпустит осужденную. Найдет. Вернет, чтобы светлейшую волю исполнить, и безжалостно лишит жизни неудачливую стражницу. Это лишь вопрос времени.

– Не только времени, – Анвару стал надоедать разговор с клинком у горла. Но спугни он фату – и кровяная дорожка на шее превратится в струю. Значит, придется терпеть. Вот же, пригрел на свою голову! – У меня есть план.

– Ты желал убить Халифа! – Гюрза снова шипела. – И меня вместе с ним.

Она сильнее нажала на клинок, и перед глазами Варры поплыло. Если на том яд…

– Твоя смерть покроет мою провинность, а во Дворце мертвое тело примут в оплату долга. Позволят снова служить.

– Тело примут, это верно, – Анвар с ужасом подумал о том, что, лишись он сейчас этой чужой плоти, может, перестанет существовать вовсе. Растворится в песках бескрайней Пустыни, развеется буйным ветром. Нет, тело терять нельзя, если только – меняться. Снова на то, к которому привык с рождения, похищенное. – А вот тебя – нет. Почему?

Он знал, что Гюрза обо всем догадывалась. Видел по глазам, в которых жила обреченность. Смирилась, значит, с приговором. И жизни бы не пожалела, будь виновна. А так – нет. Это упрямство…

– Ты служила верой и правдой Великому Халифу, отслеживала врагов. Уводила клинки от горла Светлейшего, не жалела себя. И что? Приговорили! Я же помогу. Не враг тебе, – Варра осторожно убрал клинок от своего горла, делая шаг назад. – Не сейчас.

Да, так лучше. Еще бы уговорить фату…

– Я не желал Халифу смерти.

Клинок снова оказался у горла, предупредив: в это объяснение Гюрза не поверит. Но сказать все же нужно:

– И не желаю сейчас. У меня есть план, – снова начал он. – Если оставим Аль-Акку и доберемся до Пустыни… сможем покинуть Халифат. Я проведу.

Гюрза расхохоталась. Не боясь быть услышанной, в голос. И ведь смеялась так задорно, что и самому Анвару захотелось того же. А все же гнев нарастал.