Он слушал жалобы соседки, её плач по умершей матери, произносил сочувственные слова и даже согласился выпить глоток вина в память о покойной. Альберт был хорошо воспитан.

Вскоре случайный эпизод с соседкой был забыт.

Они с Олей помирились и он, наконец, сделал ей предложение. Оля ответила: Да! Всё остальное растворилось в тумане суетных будней. Началась беготня по свадебным салонам в поисках какого-то необыкновенного платья для Ольги.

Свадьбу запланировали на начало июня. Из Германии приедут родители Ольги. Её отец, Генрих Генрихович Гольштейн – соучредитель автомобильного завода в Дрездене, специально ко дню их свадьбы заказал автомобиль серебристого цвета особой конструкции. Свадебный подарок дочери.

А в мае к нему на работу пришла заплаканная Ольга и швырнула ему на рабочий стол обручальное кольцо.

– Если ты так хотел ребёнка, мог бы сообщить мне об этом! Но ты твердил о своей карьере! Просил меня подождать с рождением детей! Ты твердил о доверии, а сам одновременно бегал утолять свою похоть к другим женщинам! Мерзавец! Лжец! – крикнула Ольга.

Потрясенный Альберт потерял дар речи.

Первые два года своей вынужденной семейной жизни Альберт утешал себя надеждами, что как только маленькой дочке Арине исполнится три года, он оформит развод с Люсей. Он выполнит свой долг по отношению к Людмиле. Альберт часто говорил об этом приятелям и коллегам, ощущая себя благородным страдальцем во имя благополучия своего ребёнка. Приятели кивали головой и недоверчиво поглядывали на него. Конечно, уверял их Альберт, он будет исправно платить алименты, а сам уедет в Москву и восполнит упущенное в своей карьере организатора танцевальных конкурсов.

Но каждый вечер он покорно шёл в квартиру к Люсе. Ему самому было непонятно, почему он столько лет живёт с женщиной, которую не любит. Почему по-прежнему мечтает об Ольге, а спать ложится с Люсей. Когда Альберт начинал свой самоанализ, в нём возникала злость на самого себя. Жена всегда была ласкова с ним. Она поддерживала Альберта во всём. Согласилась ждать его, пока он сделает карьеру в Москве. Она не возражала против его командировок в Москву, хотя всегда подчеркивала, что будет скучать без него. Её покладистость и забота, граничащие с самопожертвованием трогали Альберта. Правда, жена не любила гостей, но Альберт привык и к этому. С друзьями он мог встретиться на работе, а дома Люся готовила вкусные ужины, не забывая купить бутылку его любимого вина.

– Мы, брат, все немножко подкаблучники, но ты однако по этой части всех обогнал! – часто говорил Архип Кузнецов, руководитель художественной школы и друг детства. Иногда, когда дети расходились по домам, они собирались в мастерской дома культуры, расположенной в каменной светлой пристройке и выпивали по кружке свежего пива.

– Не говори ерунды, Архип! Просто я уважаю свою жену! – хмурился Альберт.

– Ну, не серчай на правду! Так я и говорю: ты настолько уважаешь свою жену, что трясешься, как овечий хвост, завидев её, – смеялся Архип и хлопал друга по спине.

– Нам с твоей Люсей не жить. Хотя, надо признать, она у тебя на любителя… Главное, тебя она устраивает, – соглашался Виктор Павлищев, тоже бывший одноклассник Альберта, работающий в должности завхоза. Альберт слышал в этих фразах иронию и насмешку. Конечно, его приятели сравнивали изящную светловолосую Ольгу с неуклюжей Люсей. Их улыбки напоминали о том, что он потерял по собственной вине. Это злило Альберта.

– Стоит мне захотеть, я верну Ольгу. Надо только, чтобы дочка немного подросла. Её жалко бросать, – важно отвечал Альберт, захмелев после пива. Но приятели снова смеялись.