Тарас наблюдает, как судно медленно разворачивается и подходит к пристани «Кавказ и Меркурий».

Новая надежда мелькает в голове Тараса, он быстро сбегает по ступеням лестницы к берегу Волги.

Вместе с толпой пассажиров, ожидающих пароход, Тарас следит, как громадный «Цесаревич», хлопая колесами о воду, причаливает к пристани.

Когда матросы положили трап и люди с мешками, корзинами, чемоданами беспорядочной толпой ринулись с парохода на пристань, Тарас попятился назад и решил хоть здесь немного подзаработать. Он стоял на мостках и громко предлагал:

– Кому снести, кому снести, на своих двоих, на дешевых?

То ли голос у Тараса подозрительно дрожал, то ли вид не внушал доверия, но пассажиры, бросив на босячонка недоверчивый взгляд, проходили мимо.

Точно прося милостыню, Тарас умолял последних пассажиров, заглядывая им в глаза:

– Господин благородный, давайте за пятачок снесу.

– Дяденька, дозвольте помочь! – И, не дождавшись согласия, услужливо хватал чемоданы.

Но и это не помогало. Пассажиры отталкивали Тараса, как отгоняют одичалую голодную собаку, когда она пытается украсть мясо с прилавка на базаре. Но, получив удар, собака возвращается обратно и не моргая, с блеском в глазах вожделенно глядит на куски…

Кажется, все пассажиры выбрались из парохода и уже нечего ждать, не на что надеяться. Но Тарас продолжает стоять. Да и куда ему идти? Он еще никогда не возвращался к матери без денег или без куска хлеба. Теперь же у него нет и десяти копеек на краюху черного хлеба. Уже началась посадка, пассажиры хлынули на пароход. И в этот безнадежный для Тараса момент перед ним остановился пожилой человек в офицерской шинели и форменной фуражке. Он передвигался с помощью костыля и, по-видимому, с большим трудом вытащил свой чемодан с парохода. Поставив ношу на доски, он провел ладонью по лбу, а потом, хлопнув Тараса по плечу, грубовато простецки сказал:

– Пошли, сынок, насчет платы не обижу.

Бритое лицо офицера с хитроватой усмешкой под щетинистыми усами понравилось Тарасу. Оно даже напоминало ему лицо отца. Только у отца были крупные рябины на щеках, а у этого лицо гладкое.

Тарасу сразу стало веселее, и он поднял на плечи ношу.

Чемодан был страшно тяжел. Тарас тут же пришел к выводу, что убежать с такой добычей даже от хромого человека никому не получится.

Офицер ковылял за Тарасом по пятам, словно боясь за свой багаж. Иногда он задавал короткие вопросы.

– Ты что же это по ночам промышляешь, или отца нет?

– Без вести он пропал.

– На войне?

– Сам не знаю. Может, на войне, а может, еще где. Когда пошёл призываться, там стреляли в несогласных людей. С тех пор он и сгинул. Не видали его, и письма не было, – откровенно рассказывал Тарас незнакомцу, с трудом переводя дыхание под тяжелым чемоданом.

– Вон оно что, какое дело… – неопределенно промычал офицер. Больше за всю дорогу он не проронил ни слова.

Дождь перестал, но по-прежнему дул ветер, холодный и резкий, пронизывающий до костей.

Прошли несколько безлюдных улиц. Около одной дешевой гостиницы офицер задержал Тараса.

– Ну, вот мы и приехали, – шутливо заметил он.

Поднялись на второй этаж и остановились около двери крайнего номера. В коридоре горела единственная электрическая лампочка, ее свет едва разгонял темноту. В другом конце коридора виднелась лестница. Под ней лежали какие-то ящики и поваленный набок стол.

Впуская офицера в номер, лакей вежливо поклонился и спросил:

– Прикажете заказать ужин?

– Благодарю. Ого, отличная комната! Немного свежо. Ну да я сегодня, уважаемый, ночевать не буду. Чемоданчик только оставлю здесь. Дело есть у знакомых, а номерок за мной останется. Понятно?