Я махнула рукой в сторону медсестры – хотя я даже не знала, как ее зовут, – и она медленно встала.

Медсестра была чернокожей, высокого роста, с широкими плечами, с очками в пластиковой оправе и строгим взглядом.

– У вас проблемы, сэр? – спросила она. – Может, охрану позвать?

Майкл пару секунд колебался, потом отвернулся от медсестры и повернулся ко мне. На его нижней челюсти пульсировала жилка.

– Я говорил, что нужно было обратиться к другому врачу!

Майкл полез в нагрудный карман, вытащил визитную карточку и бросил ее на стойку. Угрожающе ткнул в медсестру указательным пальцем.

– Видите вот это? Так вот. Теперь вам мало не покажется!

И ушел. А я так и осталась стоять около стойки. Сердце словно выскакивало из груди, а на лбу выступили капельки пота.

И это не от страха, а потому, что мне потребовалось все мое самообладание, чтобы при всех не врезать Майклу по лицу.

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

– Ваш бывший? – спросила медсестра.

Я взглянула на ее бэйдж.

– Нет… Джин. Мой муж.

Джин сняла очки и достала салфетку. Она вышла из-за стойки, на ходу протирая линзы очков.

Медсестра подошла ко мне, снова надела очки, а затем положила руку мне на плечо.

– Выглядите так, будто перекусить вам точно не помешает.

Не зная, что сказать, я просто кивнула и пошла за ней в столовую.

На следующий день, рано утром, Майкл приехал в больницу. Я сидела на кресле в приемном покое, рядом с палатой Меган, и читала журнал. Майкл рассказал, что вчера перебрал, потому что ужинал с важным клиентом, и что известие о рецидиве у Меган чересчур шокировало его. В общем, извинился.

Расхаживая взад и вперед по комнате, он нервно теребил волосы. Муж признался, что ему просто нужно было кого-то винить. Он чувствовал себя виноватым – в течение последних двух лет он почти не участвовал в нашей жизни. Майкл застыл на месте, посмотрел мне прямо в глаза и пообещал постараться быть рядом в ближайшие пару месяцев.

Я подошла к нему и сжала его руки в своих ладонях. Слезы застилали мне глаза, когда я вспомнила, как мужу в двенадцатилетнем возрасте уже пришлось столкнуться с подобной семейной трагедией, ведь тогда он потерял брата.

– Все хорошо, – мягко сказала я. – Нам обоим пришлось нелегко. Нужно держаться вместе, вот и все. Быть одной командой.

Он обнял меня крепко и держал долго-долго.

Наконец, отстранившись, я сказала:

– Могу ли я попросить тебя кое о чем?

Он кивнул.

– Было бы очень хорошо, если бы ты смог провести сейчас некоторое время с Меган. Она скучала по тебе, а во второй половине дня у нее сеанс облучения. Так ей станет хоть чуточку легче.

Майкл сделал глубокий вдох – его плечи поднялись и опали.

– Конечно. Хорошо. Может, сходишь тогда выпить чашечку кофе или еще что-нибудь. Тебе не помешает перерыв – столько всего сделать. Ты удивительная. Ты же знаешь это, да?

У меня в горле встал ком размером с апельсин. Мой муж впервые признал, что я предана нашей дочери.

– Спасибо, – сказала я.

Я уже шла по коридору, когда Майкл вдруг окликнул меня:

– Софи, подожди.

Я остановилась и обернулась, подождала, пока он подойдет.

– Ты никогда не думала о еще одном ребенке?

Теперь мы оба стояли возле дверей лифта.

Я колебалась.

– Эм-м… Нет. Но могу сказать, что точно не собираюсь думать об этом прямо сейчас.

– Почему? – спросил Майкл. – Я знаю, что в нашей семье не все идеально, но, возможно, еще один ребенок мог бы дать нам надежду.

У меня внутри что-то опрокинулось, и мне вдруг стало трудно дышать.

– А у меня есть надежда. Каждый день только эта надежда и дает мне силы. И Меган надеется тоже, хотя ей нелегко. Если бы я забеременела, она бы решила, что мы пытаемся заменить ее.