Второй японский трехтысячник был остановлен «Светланой», чей снаряд, похоже, проник в третью кочегарку и перебил паропровод. Уже почти развернувшийся влево, правым бортом к Добротворскому, крейсер густо запарил из третьей трубы и остановился, почти сразу получив попадание, или даже два, в машину, так как оттуда также повалил пар.

«Отову» обстреливали, помимо крейсеров, «Ушаков» и «Апраксин». Они добились двух или трех попаданий главным калибром, что вызвало сильный пожар на юте и заставило замолчать большую часть его артиллерии. В 11:25 крейсер уже имел большой крен на правый борт и прекратил огонь.

В половине двенадцатого по сигналу с «Олега» обстрел прекратили. Отряд Добротворского обошел неподвижные остовы крейсеров, спешно покидаемые экипажами, с кормы и двинулся на соединение с главными силами. На «Олеге» и «Авроре» были видны небольшие пожары, остальные не пострадали, по крайней мере, на первый взгляд.

Сейчас русская эскадра представляла собой четыре отдельных отряда, едва видевших друг друга и разбросанных по полосе моря шириной в 5 миль и длиной 12. В случае появления главных сил японцев собрать все это в один кулак было бы очень не просто, поэтому Рожественский приказал прекратить погоню за зайцами и восстановить строй.

В 11:20 «Урал» перестал ставить помехи и передал приказ командующего: «Прервать преследование и собраться всем отрядам у главных сил». Для ускорения исполнения приказа на северо-запад, откуда доносились звуки канонады, был отправлен миноносец, а первый и второй броненосные отряды повернули за ним следом, идя на малом ходу.

Одновременно отправили три миноносца в разведку и дозор на север и северо-восток, чтобы защититься от неожиданностей со стороны острова Цусима и восточного пролива, со строжайшим приказом не показываться в виду берега и не удаляться далее границы видимости от своих броненосцев.

Третий боевой отряд вице-адмирала Дэва был отправлен на усиление дозоров еще 13 мая. Ночью он был возле острова Сиросе и, получив телеграмму с «Синано-Мару», ринулся на перехват юго-восточным курсом, постепенно наращивая скорость (это его четыре крейсера видели около 5 часов утра с замыкающих русских крейсеров). Идя этим курсом и проскочив расчетную точку встречи с эскадрой Рожественского, адмирал начал беспокоиться и приказал сбавить ход до 10 узлов, не меняя курса.

Около шести часов утра было получено сообщение с «Идзуми» об обнаруженных им подозрительных дымах. Сверив координаты контакта «Идзуми» со своими, Дэва приказал немедленно ложиться на северо-восток и дать полный ход. Скорость сразу увеличили до 15 узлов, а потом и до 17, но лишь спустя четыре часа услышали впереди звуки боя.

Наконец, почти ровно в десять часов Дэва нашел то, что искал. Прямо по курсу в 45 кабельтовых удалось рассмотреть характерные мачты русских броненосцев береговой обороны, шедших северо-западным курсом. Почти сразу был обнаружен еще и трехмачтовый двухтрубный корабль, догонявший броненосцы, опознать который японцам не позволяла та мгла, что так удачно скрыла от русских их появление.

Развернувшись на северо-запад, Дэва начал передавать координаты и курс обнаруженных кораблей по радио, стараясь сохранять дистанцию и держаться в полосе плохой видимости. Из-за мглы и тумана русские периодически терялись из вида, но их все время было слышно. С правого борта доносился грохот залпов тяжелых орудий и частое хлопанье средних калибров.

Связаться с флагманом никак не удавалось, очевидно, русские ставили помехи своими передатчиками. Лишь спустя полчаса, сквозь треск помех, была принята телеграмма с вспомогательного крейсера «Америка-Мару», находившегося в первой дозорной цепи, значительно южнее, о том, что им принята депеша Дэва.