Недавно я смотрела какой-то артхаусный фильм. В нем девушка принимала снотворное и с ней проводили ночь мужчины. С бесчувственным телом. Делали, что вздумается кроме полового акта. Фильм якобы символизировал наплевательское отношение к своей жизни, которое процветает среди молодежи. И вот я думаю сейчас, мне наплевать на мою жизнь?

Наверное, все же нет. Я переживаю, беспокоюсь о близких, и все такое. Но я не делаю ничего, что могло бы серьезно изменить мою жизнь.

В принципе если бы меня заменили киборгом на радиоуправлении я бы жила точно так же. Ничем не выделяясь.

Есть же люди с целью в жизни. Самоотверженно учатся на хирургов, руководят студенческими движениями, делают качественные новости. Редактируют Википедию, в конце концов. Коллекционируют любовников.

Я беспричинно почувствовала себя очень несчастной. Крохотным ничего не значащим винтиком.

Значит Япония?

До этого все мои поездки за границу ограничивались двухдневными турами в приграничный китайский город. Туда мы ездили в основном обновить гардероб и поверить, что это другая страна было трудно. Город был похож на магазин, много надписей на русском, снующие туда-сюда земляки.

Поэтому Япония для меня представлялась чудесной и привлекательной. Аниме? Суши? Бытовая техника? Мои знания о стране восходящего солнца были немногочисленными и обрывочными. Я кажется, никогда не видела японца. Ну, во всяком случае, от китайца точно не отличу.

Я вернулась домой, постучала ботинками о полосатый коврик, стряхивая снег. Мама шуршала пакетами на кухне.

– Нина, ты? Вынеси мусор, пожалуйста.

Я возвращалась, погруженная в свои мысли. Серебристый автомобиль остановился рядом со мной у самого подъезда. За рулем был симпатичный светловолосый парень. Стрижка у него была точь в точь как у длинноносого петрушки из моего детского кукольного театра. Но сам нос был очень даже в порядке.

– Девушка, вы не подскажете, где здесь дом 28А, полчаса уже езжу вокруг, ничего не понимаю? Здесь 28, там 30, где 28А?

– Это вообще не здесь, у нас дурацкая нумерация, – мне неожиданно стало стыдно за путаницу с номерами домов в нашем квартале. – Проедете до светофора и там за магазином кирпичное здание.

– Ок, спасибо. А то друзья трубку не берут, достали. Тебя подвезти? – внезапно перешел он на ты.

– Нет, я тут живу, – я взмахнула рукой, показывая на подъезд, и попала ведром по боковому зеркалу машины. От неожиданности у меня даже дыхание перехватило. Идиотизм ситуации довершила дужка ведра. С лязгом она выпала из креплений, и ведро покатилось мне под ноги.

Секунду или две мы молчали, я, сгорая от стыда. Потом он фыркнул от смеха и высунулся осмотреть зеркало, к счастью там не было видимых повреждений.

– Это. Какая ты дерзкая. Спасибо, что не в окно!

– Пожалуйста.

– С новым годом, – сказал он и, давясь от смеха уехал.

Я, проклиная ведро, мусор и прочие радости жизни, вернулась домой.

– Мам, у на в семье все такие умные, в кого я такая бестолочь, а?

– Господи, чем тебе мусорный бак то не угодил? – мама устанавливала в крепления пластиковую елку. Я поспешила сменить тему.

– А можно в следующем году у нас будет живая елка? Я все понимаю, но эта до сих пор пахнет полиэтиленом.

– Ну, давай живую, хорошо. Только иголки я за ней убирать не буду. Сама будешь выбирать, убирать и выбрасывать. Ты посмотри, какая у нас елочка ровная и аккуратная, а что на рынке продают, ты видела?

Я пожала плечами.

– Вот! А я видела. Купить то купишь, а потом будем гадать, к какой стенке ее лысым боком поворачивать.

– Я тоже хочу настоящую!

Рома появился из спальни, не отрываясь от PSP, прошествовал в кухню и захлопал холодильником.