Тускло светит лестничный пролет, на стыке корпусов брякает рама, между этажами открывается окно. Лосев подходит, задрав голову, вполголоса объясняется. Друзья стоят в сторонке, терпеливо ждут. Позади них от беседки отделяется темная фигура, подходит. Они оборачиваются на скрип шагов.

– Пацаны, огоньку не найдется?

Парень в надвинутой на глаза кепке с козырьком. Секачев ставит сумку, поднимает кулаки.

– Вали отсюда!

Ермаков щелкает зажигалкой. Бросив взгляд на Лосева, парень вытаскивает руку из кармана, склоняется над огоньком, пыхает сигаретой, отступает на шаг.

– Что требуется? Говорите.

– А что у тебя есть, – Ермаков спокоен.

– Вы от кого, пацаны?

– А ты от кого.

Шрам на лице ротвейлера и манера держаться внушают парню беспокойство.

– Вы откуда взялись тут? Травка есть! Гоните бабки, получите товар, и проваливайте. Если серьезный заказ, исполним. Поселок рядом, зашлю гонца.

– Обойдемся, – Ермаков отворачивается.

– А чего спрашивал?

– Ты сам подошел.

Сплюнув, парень удаляется. Лосев как раз машет рукой.

– В рыло ему! – Секачев опускает кулаки. – Надо было.

– Мы в гости пришли. Бери сумку.

Друзья подходят к стене. Ермаков встает ногой на фундамент.

– Сохатый, рогами в стену! Залезем, сумку подашь. Секач первым. Пошел!

Парни карабкаются друг на друга, залезают в окно. На лестничной площадке раздаются голоса, девичье хихиканье. Ирина выглядывает на улицу, вертит головой, со скрипом прикрывает раму. Возле беседки стоят трое, обсуждают постороннее проникновение.

– Сходим, погреемся? Спирта тяпнем, потом этих встретим.

Черные тени ныряют в темноту.

•

Комната в общежитии. На накрытом закусками столе пылает свеча. Стальные вилки, переплетенные зубцами, парят в воздухе аэропланом. Две спички, сцепившись головками, стоят под вертикальным углом. Нижняя спичка опирается на горлышко бутылки, верхняя держит конструкцию. Вилки вращаются в воздухе, как балерина на одной ножке. Марина, сидевшая до этого с безразличным видом, заинтересованно поднимает голову, поправляет очки, смотрит на Ермакова.

– Браво! – Ирина хлопает в ладоши.

Ермаков разбирает конструкцию, садится рядом с Секачевым, кладет руку ему на плечо, вдруг вытаскивает у него из-за шиворота кулон на цепочке. Все смеются, радуются фокусу. Ермаков протягивает кулон Марине, она сидит рядом, на стуле.

– Это подарок. Пойдешь замуж?

Подруги хихикают на кровати. Марина берет кулон, внимательно рассматривает.

– Малахит в серебре. Откуда у вас?

– Бабушкин. Она маме оставила.

– А мама что скажет?

– Мама умерла. Вот, предлагаю руку и сердце.

– Симпатично, – Марина держит в руке малахитовое сердечко. – Возьмите.

– Замуж не обязательно. Просто подарок.

– Маринка, целуй жениха, сбежит! – подруги валятся на кровати со смехом в обнимку. Марина сдерживает улыбку. В это время раздается глухой стук в окно. Лосев поворачивается, трогает край покрывала. Ирина, склонившись над столом, задувает свечу.

– Я сама! Витя. Пусти! Не мешай.

Лосев встает, неосторожно сдвигает стол, брякает посуда. В окно прилетает металлический предмет, типа болта или гайки, стекло жалобно хрустнуло. Ирина отодвигает покрывало, машет кулаком.

– Чего надо? – спрашивает она негромко.

Под окнами парень в кепке смотрит вверх, поблизости еще двое. Парень жестом показывает, требуя открыть форточку. Ирина открывает, вздергивает подбородок.

– Ну! Чего тебе?

– Пусть выходят! Базар есть. Или окно вышибу! Ждем во дворе, – парень демонстративно сплевывает, присоединяется к приятелям, совещаются. Один остается на месте, двое направляются за угол.

– Арсен! Черт его побрал, гад такой, – Ирина захлопывает форточку, поправляет покрывало. – Милка, включи свет! Я выйду.