Благодаря своим связям и личным качествам, он достиг определённого влияния и при дворе.

С молодым епископом Люсона судьба свела его в 1612 году. А с возвышением Ришелье… Никто и не знал, кто теперь руководит всей политикой Франции. Первый министр?… Или отец Жозеф, которого стали называть «серым кардиналом», из-за цвета постоянно носимой им сутаны капуцинов. В качестве начальника канцелярии Ришелье, отец Жозеф, вместе с четырьмя помощниками – монахами-капуцинами, вёл тайные дела, и в неразборчивости применяемых средств, превосходил даже своего начальника.

Они прекрасно изучили друг друга, и слов между ними не требовалось.

– Жаль… Я слышал, что вы граф, вернулись в Париж не одни? Что с вами, приехал молодой юноша? Кто он, как его зовут?

Шаньи прекрасно понимал, что эти вопросы кардинала чисто формальны, что Ришелье прекрасно известно и имя и вся родословная Александра де Бриана. И скорее всего, Ришелье уже знал и о произошедшем на Сицилии, хотя он, закончил свой отчёт только тем, что было в Александрии.

– Это барон Александр де Бриан. Единственный сын моего друга. Генрих де Бриан, попросил меня позаботиться о нём.

– И вы не боитесь…

– Нет, – поспешно и неучтиво перебил кардинала Шаньи. – Я ничего не боюсь. Пусть всё будет так, как и должно быть. Даже если будет наоборот.

– Я понимаю вас, граф. Благодарю, вы отлично справились с возложенным на вас заданием. Можете идти. Отдыхайте. Возьмите триста экю у моего казначея.

Когда Шаньи вышел, Ришелье взял на руки свою любимицу – кошку Мириам, и вопросительно посмотрел на отца Жозефа.

Тот пожал плечами, а потом отрицательно покачал головой и горестно вздохнул.

Ришелье передёрнул плечами:

– Всегда, когда я вынужден разговаривать с этим человеком, я чувствую озноб между лопаток. Странно, не правда ли? Таким человеком как граф Шаньи, сложно управлять, он не предсказуем. Как вы считаете?

Отец Жозеф, лишь вновь пожал плечами.

По возвращении от Ришелье, Шаньи заперся у себя в комнатах, запасшись хорошим запасом вина. Перед этим он сказал Александру, что ему надо расслабиться и отдохнуть. Иногда, де Бриан видел, как Пьер, водил в комнату графа девиц.

Де Бриан стал предоставлен сам себе.

– Педро, я хочу разузнать о своей семье… Об отце и маме… Ведь я о них, ничего не знаю…

Педро нахмурился, но ничего не сказал. Не стал он и удерживать его, когда Александр стал повсюду задавать вопросы о Генрихе де Бриане. Большинство людей, лишь недоумённо пожимали плечами, но были и такие, Александр видел это, у которых имя его отца, вызывало на лицах страх. Они, не отвечая, поспешно уходили от него, словно от прокажённого. На Педро, как на испанца, они косились опасливо.

Однажды вечером, когда усталый Александр готовился лечь спать, в его комнату вошёл Шаньи. За ним виднелся встревоженный лик Пьера.

– Наделал ты шуму в Париже… Своими-то, расспросами… Глупо! Не имея друзей, влияния и положения в обществе, ворошить это дерьмо! Необдуманно и глупо!

– Но Шарль… Я хочу, лишь узнать о своих родителях… Хоть самую малость… Кто они, где жили… Ты ведь, ничего мне о них не рассказываешь…

Шаньи почувствовав укол стыда, устало сел в кресло.

– Глупо…

– Я могу помочь вам, – в комнату протиснулся Педро, и не обращая внимания на Шаньи, под его осуждающим взглядом, начал свой рассказ:

– В начале лета 1611 года, я остановился на ночлег в одной придорожной таверне. Это в Савойе, неподалёку от селения Эгбель.

Среди ночи, на дороге раздались выстрелы, и из любопытства, я решил взглянуть – кого это там убивают. Подойдя я увидел, стоявшую на дороге карету, кругом неё валялись мертвецы, и один дворянин, ловко владея шпагой, отбивался от трёх нападавших. А посреди всего этого хаоса, стояла женщина, крепко прижимая к груди ребёнка. Это были вы, господин Александр и ваши родители.