Шаньи кивнул.

– Александр, мы ведь друзья, верно?

– Да, Шарль.

– Ну вот, если вы решили поехать к этой сеньорите, то мы поедем с вами, мы поможем вам. Друзья, должны помогать друг другу, иначе какие они друзья.

– Благодарю, Шарль, вы…

– Бросьте, Александр, уверен, что для меня, вы поступили бы также. Наших лошадей привели?

– Да, – ответил Педро, – незадолго до вашего прихода, какой-то перепуганный грек.

– Вот и хорошо. Александр, идите наверх и подготовьтесь, берите только, самое необходимое.

Когда де Бриан вышел, Шаньи, повинуясь какому-то импульсу, бегло рассказал Педро обо всём, что произошло в таверне Андреаса, заострив внимание на истерике Александра, после смерти Рисобаля.

– Граф, но ведь ему всего пятнадцать лет, а он столько уже пережил, столько всего навалилось на него в последние месяцы, что… Я обучал его, обучал хорошо, рассказал и показал ему, почти всё, что знаю и умею сам. Я готовил его к войне. Но я не смог дать ему то, что дать было не в моих силах – это опыт, который приходит с годами. Уверен, что под вашим руководством, он сумеет набраться его и преодолеть себя… Или уже преодолел, убив Карлоса Перруджи… Вы же знаете, что кровь, страдания, лишения, смерти друзей и товарищей, ощущение того, что и тебя могут убить в любой момент, ломают даже стойких, несгибаемых людей, отличных солдат, прошедших через десятки битв. А тут… Ему только пятнадцать лет. Иногда мне хочется, чтобы он не взрослел, а остался бы милым, смышленым, любознательным мальчиком, хочется, чтобы сердце его не черствело, а душа не грубела, но, увы,…это не в моих силах.

По щекам Педро катились слёзы, а у Шаньи ком стоял в горле, их сердца разрывались от любви и нежности к де Бриану.

А де Бриана очень поразила смерть Рисобаля. Он не мог понять, ради чего пошёл на смерть, этот отважный человек? Он и до этого видел смерть, убивая врагов. Видел смерть своих слуг, но там всё казалось ему простым и понятным. Ведь слуги должны заботиться и защищать своего господина, а если понадобится, то и умереть за него, они давали присягу, клятву верности. А тут, малознакомый, благородный человек, принял смерть за него. Почему? Он, барон Александр де Бриан, что, какой-то особенный? Ради чего пожертвовал своей жизнью, капитан Диего Рисобаль? Если только действительно из-за него, то он больше никогда не хочет таких жертв, и не допустит их!

Через час кавалькада из четырёх всадников, выехала из ворот замка Бриан.

Оставив с лошадьми Буше и проверив ещё раз амуницию всех, для чего им пришлось попрыгать на месте, чтобы ничего не звенело, ни скрипело и не стучало, Шаньи, Бриан и Педро, направились к гасиенде де Сальво.

Первым к участку обвалившейся стены, подошёл Шаньи. Определённо, удача сопутствовала им, ночь была тёмная, тучи закрыли луну и звёзды, сильный ветер, который шумел в парке кронами деревьев, заглушал практически все звуки и дул от дома в их сторону, значит пока, собак можно не бояться.

Ухватившись за ветви плюща, он ловко и бесшумно, словно ящерица, преодолел ограду и залег в высокой траве в парке гасиенды. Педро, несмотря на свой возраст и крупную фигуру, также, быстро и сноровисто, перелез в парк. Последним перелазил Александр, но достигнув гребня стены, ему пришлось прижаться к ней и замереть, потому что шагах в двадцати, по парку прошла пара охранников, с испанскими мастифами на поводу. Когда они скрылись среди деревьев парка, Бриан присоединился к Шаньи и Педро.

Они ждали. Только когда пара охранников, вновь прошла мимо них, Шаньи показал Бриану пять растопыренных пальцев. Это означало, что у Бриана, есть пять минут, чтобы пересечь парк и добраться до дерева росшего рядом с домом, и одна ветвь которого, достигала балкона комнаты Анны-Марии. В окне девушки был виден свет. Точно, в эту ночь Фортуна была на их стороне, так как свет в окне указывал на то, что девушка ещё не спит, и Александру не придётся будить её. А то мало ли, спросонья, она могла испугаться, закричать, позвать на помощь.