Я огляделась в квартире. В одной комнате стоял старинный огромный комод красного дерева. Там же находилось тяжелое кресло. В комнате Ивана обнаружилась симпатичная тумбочка с резными ножками. Осколки прошлого?

Тяжело вздохнув, я направилась в душ. Он представлял из себя железную лейку на потолке и металлический поддон внизу. Горячей воды почему-то не было, сверху текла не очень уверенной струйкой вода комнатной температуры. Тем не менее, я с удовольствием сполоснулась.

– Слышишь, Даниэль, горячей воды нет! – сказала я, выходя из душа.

– А ее никогда нет, – спокойно ответил парень, отсыпая из банки кофе в турку.

– Как?

– Так. Горячая вода у нас на острове только для туристов. У простых кубинцев ее нет. Зимой не очень приятно, конечно, но зато как бодрит! На крышах бочки стоят, там вода за день здорово нагревается. Только наша бочка прохудилась, мы как раз с Иваном чинить собирались, там стенки подпаять нужно, только времени все не хватает. Поэтому напор не очень, извини. Кофе готов!

– Замечательно! – Я уселась на диванчик. Даниэль принес мне кофе в маленькой чашке. Она стояла на узорном серебряном подносе. Да и чашка тоже была необыкновенно красивая, фарфоровая.

– Угостить мне тебя особо нечем, – нахмурился он, осмотрев совершенно пустой холодильник. – Хотя, кое-что из отеля я привез.

Он порылся в рюкзачке и достал несколько измятых бутербродов с сыром и ветчиной.

– Девчонки из бара подбросили! – сказал он. – Обычно я побольше могу взять, с музыкантами делятся, но просто сегодня я торопился… Они всегда берут еду, чтобы потом продавать на рынке в Варадеро.

– Продавать?

– Ну, да, – смутился немного Даниэль. – За мостом в Варадеро есть большой рынок, это все знают. Там можно купить то, что несут из отелей: куриные окорочка, вино, ром… Все гораздо дешевле, чем в магазинах, и выбор хороший.

– Ну, теперь я понимаю, почему в отеле «все включено» время от времени то одного не было, то другого… – усмехнулась я.

– Да, есть такое дело… – потупился музыкант, терзая тарелку длинными пальцами.

– Боже мой, какая красивая посуда! – воскликнула я, пристально рассматривая чашку. – Откуда такая роскошь?

– От моего дедушки осталась! – с гордостью сказал парень. – Еще с колониальных времен! Я ее с самого детства помню. Она у нас служила для дорогих гостей! И мебель – тоже от него, он рассказывал маме, она еще испанская. Когда-то дедушке принадлежал весь дом, сейчас тут восемь семей живут. Большую часть мебели пришлось продать… Кресло, комод и тумбочка – вот, что осталось. Дерево такое крепкое, что никакой жучок не берет. И никакая влажность!

Чувствуя пиетет перед хрупкой стариной, я бережно взяла бутерброд с чудом уцелевшего в круговороте времен изящного колониального блюдца. В конце концов, и это еда, если больше ничего нет. После горячего кофе я почувствовала, что у меня отключаются последние тормоза, и от усталости и расстройства я засыпаю.

Даниэль проводил меня в комнатку, где я тут же уснула без задних ног, не раздеваясь, на чужой незнакомой постели.

Утром меня разбудил уличный шум и лучи света, бесцеремонно пробивающиеся сквозь жалюзи. Уже было жарко, и простыни казались липкими. Я осторожно встала и попыталась выглянуть в окно. Жалюзи повернулись с жутким скрипом. Я увидела, что окошко выходит во внутренний дворик, к моему удивлению – довольно просторный.

– Доброе утро! – бодро прозвучало сзади. В дверном проеме стоял Даниэль в шортах, но с голым торсом. У него была прекрасная стройная и мускулистая фигура.

– Привет, – невольно залюбовалась и сразу смутилась я. Он, казалось, не обратил никакого внимания на это. Странно. В России я слышала, что все кубинцы просто озабочены сексом! Да и в Варадеро всякого понаблюдала. Эх!..