Кристиан катит велосипед, они двигаются вдоль берега, обходя лужи.

– А ты будешь ко мне приезжать и кататься вместе со мной?

– Ну, мам…

– Вот и не надо. Мне одной скучно. Так что ты скажешь о моей последней книге? Как тебе завязка, сюжет? Я еще не до конца вижу, чем все закончится, но мне кажется, это уж точно получится бестселлер! – Раскраснелась на ветру, глаза горят фанатичным огнем.

– Бомбически, мам! Прям захватывает и не отпускает! Какой красочный метафоричный язык!

– Ты серьезно? – Мать снимает капюшон, отводит выбившиеся волосы от лица, снимает ослабевшую резинку и стягивает шевелюру в тугой хвост, с подозрением всматриваясь в лицо сына. – Как зовут главного героя?

– Лоренцо.

– Где происходят события?

– В Риме. Что за проверки с пристрастием? – Кристиан пытается превратить всё в шутку и судорожно соображает, на что перевести разговор.

– Скажи-ка, правда, мне невероятно удалась глава в музее? Я так прочувствовала каждого героя! А перед каким экспонатом разворачивается сцена? Это ключевой момент всего произведения, ты не мог не обратить на него внимания…

Мать идет рядом, сосредоточенно вглядываясь в линию прибоя.

– М-м-м…

– Яс-с-сно. Это – отношение!

– Мама, только не начинай.

– Нет, ну а чего я хотела? Ты не можешь даже прочитать то, что я пишу! Ты же суперважно занят! И кто я такая, чтоб тратить на меня свое драгоценное время!..

– Мама…

– Так, всё.

Мать поднимает обе руки ладонями вверх, отступает назад, разворачивается и уходит, не прощаясь.

Сцена разыграна как по нотам. Кристиан знает наперед каждую реплику, каждый жест. Он специально занимает положение, в котором мать, покидая его в гневе, будет вынуждена двигаться прочь от дома, к дальнему краю набережной.

Кристиан садится на велосипед, едет в обратную сторону, объезжает по кругу несколько кварталов и, выехав к спортивной площадке перед волнорезом, прячется за металлической инсталляцией. Размашистым шагом мать приближается, ничего не замечая вокруг. Подходит к турнику, подпрыгивает, виснет, разминая плечи и шею. «Подтянись», – мысленно командует Кристиан, но телепатическая связь между ними давно разорвана. Приземлившись на обе ноги, родительница направляется вдоль огромных валунов по спине волнореза. Порывистый ветер толкает и мнет шар объёмного пальто, грозя унести в открытое море легкую фигурку. Кристиан подается вперед, изготавливаясь к рывку, но упреждающий плевок волны окатывает строптивую женщину, вынуждая повернуть назад. Она отряхивает воду с непромокаемой ткани, отирает руки о сухую часть брюк, приближается к турнику и опять хватается за перекладину. Делает два натужных подтягивания, на третьем сдается и бежит легким шагом по направлению к дому. Вот так, только когда сама решила.

Кристиан провожает ее взглядом и уезжает восвояси. Выгулял маму.

Февраль не обещает милости, не грозит предсказуемостью – бросает, порой неожиданно, как подарки, солнечные погожие деньки в безрадостную дождливую топь. В такие дни серые небесные занавеси будто раздвигаются и оголяют результат неприглядной работы печного отопления. Светлые фасады городских зданий и частных красочных домиков покрыты грязными потёками размытой дождями копоти. В безветренные пасмурные дни, когда небо нависает над островом облачной шапкой, хлопья сажи, сцепленные тяжестью влажного воздуха, не в силах подняться выше деревьев, летают и оседают повсюду, оставляя мелкие угольные штрихи даже на лицах и одежде. Неряшливый макияж последнего месяца зимы не может испортить острый вкус повсеместно проступающей свежей зелени, он доносится отовсюду, заставляя оглядываться, улавливать и различать трепещущими крыльями носа тончайшие ароматы; пробуждает радостное ожидание и наполняет волнением сердце.