. Таким образом, «плата за ведение дел могла в 5 – 10 раз превышать годовой денежный оклад приказных (разумеется, тех, у кого он вообще имелся)»[282]. Кроме того, приказные люди могли брать «посулы» – прямые взятки за решение дела с нарушением закона и попранием справедливости, но это уже, так сказать, криминальная сторона деятельности конкретных должностных лиц. Вообще же «грань между более или менее законной “почестью” и незаконным “посулом” зачастую была очень зыбкой. Общим для различных видов подношений было то, что они являлись составными частями содержания приказных»[283].

Теперь мы понимаем, почему служащие Посольского приказа были лучше своих коллег из других аналогичных учреждений обеспечены поместным и денежным окладом. Не обеспечивать их надлежащим образом материально – значит толкать на получение «почестей» и «посулов» от иностранных держав. «Дьяки и подьячие Посольского, Казенного и других приказов, где было мало или вовсе не было “челобитчиковых” дел, ежегодно получали из казны компенсацию, носившую название “праздничных денег”. … Пожалование “праздничных денег” из казны лишь в незначительной степени компенсировало отсутствие доходов от “челобитчиковых” дел»[284]. «Праздничные деньги» выдавались «на Пасху, Рождество Христово или Богородицы, именины царя, царицы, или царевича – “государева ангела”»[285]. Ставки «праздничных дач» для подьячих Посольского приказа не имели строгого тарифа и носили сугубо индивидуальный характер (вроде современных «денег в конверте»). «Подьячим из “больших” статей – от 8 до 5 рублей; второй статьи – по 5 и 4 рублей; третьей – от 4 до 1 рубля»[286]. «Праздничные дачи» дьяков Посольского приказа были, естественно, несколько выше, чем у «первостатейных» подьячих. Например, дьяк Матюшкин Максим Григорьевич (1624–1641) «в 1631–1633 годах получал на Рождество Христово, Рождество Богородицы, Пасху, на день государева “ангела” и на именины членов царской семьи по 10 рублей»[287]. Вообще же «праздничные дачи» могли в сумме превышать размер годового оклада, особенно у подьячих низших категорий. Кроме того, чины Посольского приказа, отправляясь за границу, получали «дачи на выполнение приказной работы», которые могли многократно превышать годовой оклад подьячего и достигали размера оклада дьяка. Например, подьячий Афонасей Денисов при отправлении его к Богдану Хмельницкому в 1653–1654 гг., получил «в подмогу» 100 рублей, при том, что его годовой денежный оклад составлял всего 18 рублей[288]. В Посольском приказе подьячие получали дополнительные выплаты и в натуральной форме. Например, с 1671–1672 гг. они начали получать «хлебное жалованье» в размере по 3,5 пуда ржи и овса на каждый рубль денежного оклада; «соляное жалованье» в размере 10 пудов – старые подьячие, 3–5 пудов – средние, и 1–3 пуда – молодые»; «пожалование материей на кафтаны» за успешное выполнение посольских поручений. Выплачивались и единоразовые пособия: «транспортные дачи» для подьячих, переведенных в Посольский приказ «из дальних городех» на переезд в Москву; «дачи на избное строение» для всех верстанных подьячих данного приказа; «дачи на пожарное разорение»; «дачи на свадьбу»; «дачи на лечение»; «выдачи денег вдовам подьячих по случаю смерти мужей»[289]. Таким образом, перечень разовых выплат, предусмотренных для подьячих Посольского приказа, представляет своего рода «социальный пакет» той эпохи. Получали служащие Посольского приказа в случае необходимости и «дачи по случаю походной службы», составлявшие порой весьма существенные суммы. Здесь необходимо отметить, «что дачи на походную и посольскую службы не являлись привилегией подьячих Посольского приказа, на них имели право служащие и других приказов»