– Это правда? Про печать?
– Уже слышала?
– Да, папа так кричал, что сложно было не услышать. Ну ты и дурак. – Сестра легко пнула Кана в бок. – Слушай, а дождика не будет?
– Птицы высоко летают.
– Жалко. Я-то уйду. Да ладно тебе! Кан… Ты должен быть хитрее, правда. Отец седым станет с тобой.
– И что ты предлагаешь?
– Мозгами пораскинуть, – хихикнула сестра. – Не надо плодить эти сказки – тебе либо не поверят, либо сожгут.
– Но работает же!
– А ты не думал, какой ценой? – Сюин царапнула ноготком пыль на земле. – Ты не думал, почему все этого боятся? Почему отец нас учит? Мы же не шэнми.
– Потому что даже в наших руках это оружие.
– Печати? Дурак! Вот точно дурак. Это не оружие, это защита. Ты вообще его слушал? – Сестра выпрямилась, отряхнула тунику, запрокинула голову и, явно пародируя отца, язвительно продолжила: – Бездна, маленькие оболтусы, в каком-то смысле материальна. Она – такой же мир, как наш, лишь скрыта по ту сторону. Проклятые – люди, отмеченные Бездной, но не каждый проклятый – шэнми, и не каждому хватит силы им стать. Если не защитить себя от её влияния, она сведёт тебя с ума, вырвет душу и заберёт жизненные силы. Именно для этого и созданы печати. Печати позволяют прикасаться к Тени, не обжигаясь, подчинять демонов своей воле, не рискуя быть поглощённым заживо, потерять себя и…
– И что?! Это я и без тебя знаю!
– А ты не думал, что здесь что-то не так?
– В смысле?
– Ну… – Сюин легла прямо на пыль перед Каном и подтолкнула его туфелькой. – Дедушка был шэнми. Ты помнишь, как он закончил?
– Нет.
– Ты знаешь хотя бы одного шэнми в истории, кто хорошо закончил?
– Сюин…
– Мне кажется, если что-то может давать силы, то может и забирать. Иначе зачем защищать себя? Вся папина магия – это… это воровство. А ворам всегда отрубают руки.
– Ты про…
– Чудовище. – Сюин сняла туфельку и стала вертеть её в руках. – Мне кажется, что твоё чудовище – не совсем твоё. Оно папино. Но идёт за тобой. И ты его дразнишь, Кан, заигрываясь с печатями и той стороной.
– С чего ты взяла?!
– А ты сам подумай. Отец – великий шэнми. Ты слышал, как он воевал? О его демонах? Как думаешь, сколько надо за это заплатить и чем?
– Самым дорогим?
– Детьми. – Сестра вдруг посмотрела на него очень внимательно. – Ты – его первенец, Кан, наследник. Я не думаю, что папа любит маму. Самое дорогое, что у него есть, – это мы.
– Ты… тоже?
– Да. Вижу. Мне не по себе. – Сюин прикусила губу. – Я должна что-то придумать. А ты… Больше не делай так. Ладно?
– Ладно.
– Хорошо…
Они молчали, глядя на окно.
– С ним же ничего не случится плохого?
– Не случится. И с нами. Всё будет хорошо, Сюин.
Его сестра была права, что-то было… Что-то было не так с этой историей и его кошмаром, но никто не мог объяснить, что именно. Кан решил не применять больше отцовскую науку. Отстояв своё наказание, он ушёл в библиотеку, стиснув зубы в полной решительности разобраться с Баем по-своему.
3. Тао
Империя Хань, в которой родился Цинь Кан, не хранила воспоминаний о том, кто жил на их землях тысячи лет назад. История превратилась в легенды, легенды – в мифы, из мифов по разрозненным царствам разлетелись религии. В Империи люди веровали в Небо, что дарит их правителям благословение, и говорили о Бездне как о зле, что порождает демонов, – ужасном мире, которому отдана душа каждого шэнми, и души эти не упокоятся, пока их не очистит праведный костёр. История знала лишь одно исключение из правил, и этим исключением был Цинь Амань – первый и последний шэнми, которого удостоил доверия сам Император. Но никто, включая правящую семью, не помнил и не мог найти упоминаний о том, чем же на самом деле были Небо и Бездна до того, как люди стали полноправными хозяевами этих мест.