Убедившись в том, что это кулинарное чудо вполне съедобно, Мильнер стал поглощать улиток по-бургундски увлеченно, со свойственным ему азартом. Тем более, что вино, предложенное гурманом Булье, и в самом деле превосходным образом сочеталось с этими солеными кусочками «куриных прожилок».

– Мерси боку^>6, мистер Булье, за сие экзотическое угощение, – произнес Брюс, вытирая губы тканевой салфеткой, – думаю, при следующем посещении Вашего славного заведения я продолжу знакомство со смелой французской кухней.

Ему ещё очень хотелось что-нибудь съязвить на счет лягушачьих лапок, но даже в таком откровенно пьяном состоянии ему удалось воздержаться от хамства.

– Всегда Вам рады, мистер Мильнер, – учтиво поклонился Булье, – ещё раз, примите мои поздравления! Кстати, сколько Вам исполнилось? – спросил он, поднимая бокал с вином.

– Тридцать восемь, – коротко ответил именинник.

– Тридцать восемь, какой прекрасный возраст, – протяжно произнес старый француз, – когда мне было тридцать восемь лет, я еще мог совершать прекрасные глупости…

– Например? – с не поддельным интересом спросил Мильнер, оборвав своего собеседника на полуслове.

Том Булье на заинтересованность молодого американца улыбнулся так радостно и воодушевлённо, будто ждал такого благодарного слушателя всю свою жизнь.

– В тридцать восемь лет, мой дорогой друг, я женился в пятый, и к слову, в последний раз.

Предугадывая реакцию Мильнера, старина Том сделал умышленную паузу, смакуя эффект от удачно начала своей истории.

Закоренелый холостяк Мильнер округлил глаза от удивления.

– О, как же она была прекрасна! Молоденькая американка с бразильскими корнями. Ей было тогда всего двадцать лет, – предался воспоминаниям любвеобильный эмигрант, – Она была необыкновенной!

– Сколько же Вам было лет, когда вы женились впервые? – широко улыбаясь, спросил Мильнер.

– Двадцать два года, – неожиданно погрустнев ответил Булье, – но эта глупость мне не принадлежала, – добавил он, погрузившись на этот раз в печальные воспоминания.

– Неужели классика аристократического бытия?! – насмешливо спросил циничный американец.

– C'est la vie^>7, – уже улыбаясь, но по-прежнему с легкой тоской в глазах, ответил Том Булье на эту колкость.

– Сколько же у Вас детей? – задал напрашивающийся вопрос Мильнер.

– Ни одного! – весело ответил на ожидаемый вопрос старина Томас, – никогда не было и абсолютно точно никогда не будет! – добавил он с каким-то горделивым наслаждением.

Мильнер в очередной раз выразил удивление, на что тут же среагировал его собеседник.

– Природа всё сама решила, – практически пропел Булье, – моя вторая жена потратила кучу денег на разных специалистов, чтобы те помогли расшевелиться моим ленивым сперматозоидам. Но к счастью, в те времена медицина оказалась бессильна.

– Не любите детей? – уважительно спросил Брюс, так как и сам не относился к числу заядлых педагогов.

– Терпеть не могу! – по-стариковски ворчливо прохрипел Булье, впервые настолько явно показав свое истинное лицо, – от них слишком много шума пока они маленькие и бесконечная нервотрепка на протяжении всей последующей жизни.

– А как же стакан воды на старости лет? – язвительно подметил Мильнер, хоть и сам разделял взгляды эгоистичного старика.

– Жюль, воды! – демонстративно громко распорядился Булье.

– Une seconde^>8, – прозвучало в ответ, и уже через считанные секунды официант принес графин с водой и два вычурных бокала.

– Как видите, с этим нет никаких проблем, – самодовольно сказал француз, – а Вы, мистер Мильнер? У Вас есть дети?

– Нет, – спокойно ответил Брюс, – признаться, я тоже не нахожу ничего привлекательного в последствиях инстинктивного порыва. Да и отношения с женщинами не стремлюсь доводить до брачного контракта.